Голосование




влажность:

давление:

ветер:

влажность:

давление:

ветер:

влажность:

давление:

ветер:

влажность:

давление:

ветер:

влажность:

давление:

ветер:



Ярослав Пилунский: «Так же как страна учится воевать, так и мы постепенно учимся снимать и делать собственные продукты»

16 октября 2014
C оператором Ярославом Пилунским «МедиаБизнес» пообщался о драматических моментах современной истории Украины, «рассвете» документалистики, способах «достучаться» до людей, каким будет «Вавилон 13» в мирное время, занятости киношников в условиях сокращения российских заказов и перспективах украинского кингопроизводства. Коснулись мы и темы его пребывания в плену у крымских сепаратистов, и «шурупах» в головах, заложенных пропагандой.  «Для документалиста сегодня - огромная почва для творчества», - утверждает он и добавляет: «Когда против нас работает целая система пропаганды, мы можем апеллировать только правдой». А с россиянами, по словами Пилунского, - будем учиться жить и сотрудничать по-новому. «Украине нужны хорошие киношколы», - акцентирует внимание он.
 
Напомним, что за плечами у Пилунского целый ряд проектов с российскими партнерами, включая недавно демонстрирующийся на киноэкранах полнометаржный "ВИЙ".  
А нынешней весной вся страна наблюдала за освобождением Ярослава Пилунского из крымского плена, в который он попал вместе с еще одним членов объединение "Вавилон 13" Дмитрией Грузиновым.
 
- Вопреки всему драматизму происходящих в Украине событий, это "золотое время" для документалистов... Как вы оцениваете влияние на жанр в целом, имена, рост профессионализма? Что вдохновляет Вас? Что для Вас наиболее важно с профессиональной точки зрения в данный момент?
- Текущая ситуация остро ставит перед людьми сложные вызовы, заставляет собраться и все время держит в напряжении. Мне кажется, это укрепляет их характер. Люди открываются и становится понятно - кто есть кто на самом деле. Появляются реальные герои. И для документалиста, конечно, это - огромная почва для творчества. До этого я больше работал в постановочном кино, но сейчас временно оставил его до тех пор, пока не закончится война. 
То, чем я занимаюсь сейчас – это не только очень интересно и вдохновляет ежедневно. Это, прежде всего, работа с конкретными людьми, настоящими героями. Один из грузинских режиссеров сказал, что то, чем я занимался на Майдане – своего рода социальное исследование. Люди самостоятельно организовались, наверное, впервые за время существования независимой Украины. Моя задача – показать то, с какими проблемами они сталкиваются, какие взаимоотношения возникают между ними, как сталкиваются разные мировоззрения и т.д. Мне кажется, что главное – раскрыть сам принцип произошедшей самоорганизации и рассказать, к чему это приводит. Ведь даже тут есть свои успехи и поражения. Если меня спросить, почему разошелся Майдан в итоге, я бы ответил: потому, что, как мне кажется, он не смог трансформироваться во что-то созидающее. Изначально люди собирались, объединенные одной идеей: условно говоря, изгнать Президента, избавится от криминала во власти. Когда есть идея что-то разрушить – реализовать ее не составляет труда. А вот когда необходимо созидать, к сожалению, одной самоорганизацией дело не решишь. И для документалиста это интереснейшее исследование. Для того чтобы его провести, нужно просто жить там, полностью погрузиться в атмосферу, узнать, чем живут люди, и, потихоньку «вскрывать» образы.
 

pilunskiy.jpg

- Что было самым сложным в этих условиях?
- Одно из самых интересных моих наблюдений – это разница между общением с человеком, намеренно работающим на камеру, и человекам, который живет в естественных условиях в присутствии камеры. Тут два абсолютно разных подхода. Для того чтобы человек открылся, нужно быть рядом с ним, в постоянном контакте. Знаете, я никогда не переживал настолько эмоционально сильные моменты.
 
- Можно ли сказать, что сейчас документалистика переживает подъем?
- Документалистика в каком-то смысле живет драматическими событиями в стране. Ее ключевые составляющие – это острые моменты, конфликт, за которым интересно наблюдать. И поэтому, сейчас происходит «рассвет» документалистики. К тому же, сейчас жанр переживает новый подъем благодаря интернету. Одно дело - экранное творчество, которое зрители смотрят реже, если только это не какое-то очень яркое событие. Сегодня люди идут в кинотеатры за аттракционом, в события которого они могут погрузиться – люди хотят, чтобы с ними это происходило здесь и сейчас. Поэтому документалистика просто необходима в интернете. Когда против нас работает целая система пропаганды, мы можем апеллировать только правдой, только правдивой информацией. Другой вопрос, что правильной подаче информации тоже нужно учиться. Когда я закончил работу на Майдане и вернулся домой в Крым, то думал, что сейчас мои земляки и друзья увидят то, что я отснял и поймут, какой Майдан был на самом деле. Но столкнувшись с этим напрямую, я понял, что вся работа, проделанная в «Вавилон 13», не работает для людей, у которых в голове «шуруп», которые поверили, что все, что происходит в Украине – это фашизм. Здесь идут масштабные блокировки сознания. После этого мне хотелось проанализировать, что же произошло с моими земляками. Уже после плена я прочел труд Карла Юнга «Коллективное бессознательное», и сделал вывод, что нам еще работать и работать: возвращать людей в реальный мир, бороться с их комплексами. Позже, когда война закончится, у нас будут психологические проблемы с людьми, которые пережили эту войну, их нужно будет возвращать, а это огромный объем работы, который нам предстоит проделать.
 
- Возможно ли «достучаться» до людей с помощью ваших работ?
- Кино – это самый доступный способ достучаться до людей, потому что позволяет стать «очевидцем» происходящих событий, полностью погрузиться в ту атмосферу, которую хочет передать автор. Интернет, в этом смысле, очень помогает продвигать кино массовому зрителю. Так, например, мы делаем социальные ролики. Но нам еще предстоит научиться делать масштабные продукты, затрагивающие тонкие душевные струны. В этом смысле нам еще предстоит большой путь. И мы продолжаем расти и учиться вместе со всей страной. Кстати, недавно я снимал серию роликов для канала «Украина» ко Дню Независимости. Остап Ступка, Джамала, Нина Матвиенко, Саша Кольцова читали стихи молодых украинских поэтов о последних событиях. Знаете, сдержать слезы многие не могли. Так же как страна учится воевать, так и мы постепенно учимся снимать и делать собственные продукты. Я уже снял четыре социальных ролика, и я понимаю, что какой-то опыт мы за это время уже накопили. Мы можем генерировать свои идеи, которые будут действенны и будут поднимать патриотический дух.
 
- По Вашему мнению, способен ли сегодня украинский рынок производить столько кинопродукции, чтобы все национальные телеканалы смогли заполнить эфир исключительно национальным контентом?
- Невозможно заполнить все только национальным продуктом, это утопия. Нужно развивать международные совместные проекты с западными странами. Да, и с российскими производителями все равно придется сотрудничать. Война когда-нибудь закончится, а соседями мы будем всегда. Будем учиться жить и сотрудничать по-новому.
 
- «Вавилон 13» ассоциируется с Евромайданом. Сейчас снимает на Донбассе. Это пока хроника, или планируете масштабные проекты? Каким будет Вавилон 13 в мирное время? Каковы планы и перспективы?
- Я делаю большой проект с декабря 2013 года. Сегодня «Вавилон 13» – это блоги в виде коротких фильмов, которые близки к кинематографу по духу и по атмосфере. Здесь много возможностей. Это современный информационный ритм, продиктованный плотностью событий. Уверен, что со временем фильмы «Вавилона 13» станут новеллами полнометражного исследования. Чем наша работа отличается от новостей или от стрима? Здесь присутствует взгляд художника, который позволяет ощутить, чем люди дышат, эмоциональную составляющую происходящего. Это то, чего, в принципе, не хватает другим источникам. Потому что у телевидения – своя задача, у стримера – своя задача, а киношники смотрят на этот мир несколько по-другому. И, судя по реакции мира на продукцию, которую делает «Вавилон 13», у людей формируется понимание того, что наша работа очень важна. Соответственно, мы с этим же подходом беремся и за новые задачи. У нас впереди много созидательной работы. 
Сейчас мы работаем над фильмом о бойцах, которые пострадали в результате боевых действий, которым нужна помощь – как медицинского характера, например, нужны протезы, так и психологического – как реабилитировать людей, жизнь которых навсегда изменится после произошедшего. Сделав один такой проект про наших ребят, мы надеемся растолкать английский фонд, который может помочь им хотя бы материально. Потому что протезы и их обслуживание – это достаточно дорого, а собрать такие средства с помощью Facebook почти невозможно, потому что сейчас все средства уходят на фронт, на передовую. Очень важно не забыть о парнях, которые будут возвращаться, которым нужна реабилитация. Им сложно – помощь, которая им необходима, к ним не доходит. Нужно подключаться своими ресурсами. 
Мы еще находимся в процессе формирования – где-то мы эффективны, где-то не эффективны. Пока наша деятельность – это теория, которая пока что находится в «плавающем» состоянии, но потихоньку кристаллизуется. Есть также и внутриорганизационные проблемы, как и в любом, другом коллективе – собрались и не понимаем, как мы будем функционировать и, к чему это все придет. Конечно, весь этот материал соберется в один большой проект. И скорее всего, даже не в один. Весь этот материал накапливается для анализа и потом может перерасти в кинематографический проект, я надеюсь.
 
- Вся страна следила за Вашим освобождением из крымского плена. Потом вас не пустили в Россию. Как сейчас складываются отношения с российскими друзьями, коллегами? Есть ли контакт, взаимопонимание?
- Есть некоторые конкретные люди, которые не попались на этот пропагандистский крючок. С такими людьми контакт есть. О политической ситуации мы особо с ними не разговариваем, но существует молчаливое понимание всего, что происходит с их стороны. В основной массе, конечно, люди крепко попались, даже друзья, с которыми мы вместе прошли тяжелые испытания на съемках фильма, а конкретно проекта «Вий» 3-D. Группа была очень крепкая, очень дружная, все друг друга уважали. И вот недавно я прочел пост от продюсера этого фильма, достаточно длинный,  о единой России и все в таком духе, и по количеству лайков я понял, что основная часть группы потеряна. Айсберг откололся и ушел далеко. Второй режиссер, который еще зимой о событиях на Майдане говорил: «Вы крутые, вы молодцы», увидев Сашка Белого в этой раскрученной ситуации (когда он угрожал автоматом), был для нас потерян, контакт был нарушен абсолютно. Потому что у человека пошла эмоция, открылись какие-то мозговые раны, шуруп начал вкручиваться глубже, давить на мозг и никакие убеждения его уже не приведут к логике. Но когда человек говорит мне: «Что, вы совсем сдурели?! Девятое мая не будете отмечать?!», я ему даю перепост о мнениях, то есть даю ссылку на сайт, где есть различные мнения по поводу девятого мая, начиная от коммунистов, заканчивая Тягнибоком,  Ярошом и так далее. У всех разные мнения. Я говорю: «Это же хорошо. Ты же логически размышляющий человек, это же хорошо, когда есть различные мнения и за это тебя не осудят». А он мне: «Нет, нет, я для себя уже определил, кто является победителем, а кто фашистом». Ну и все, и  человек, таким образом, ушел. Это психология. Я просто перестал общаться и с тех пор спокойнее себя чувствую, потому что доказывать что-то бессмысленно. Я поражаюсь, настолько далеки у нас понимания, мировоззрения, настолько мы далеко отошли друг от друга. Есть масса работы, нам нужно воевать, нужно сражаться и, слава Богу, что я оставил попытки их переубедить. Те же грузины, говорят, что есть три стадии взаимоотношений с россиянами, которые они уже пережили: первая – когда пытаешься убедить и доказать, вторая – ненависть, и третья – когда наступает полная апатия и игнорирование их мировоззрения. Это единственный способ продолжать жить. 
 
- Привлекают ли вас в российские проекты и как решается этот вопрос, учитывая запрет на въезд?
- Да, привлекают. Есть же люди, которые понимают, что все на самом деле не так, как показывают в новостях. Та же Наташа Королева приглашает меня сейчас на проект. Это будет музыкальное видео, однако, снимать мы его будем в Праге. На какие-то проекты приглашают и в Беларусь, в Казахстан, но только не на территорию России. Но, конечно, количество приглашений сократилось. После фильма «Вий», была масса приглашений, но я сопротивлялся. Потому что когда меня просят сделать скидку, я говорю: «Послушайте, я родился в Крыму, назовите мне хоть одну причину, по которой я буду делать скидку». А они: «Ну, мы за вас, мы все понимаем», а я говорю: «Ну, прекрасно! Ваши средства пойдут на оборону Украины, не волнуйтесь». Ну и, в общем-то, было несколько таких разговоров, и на этом все закончилось. А после публикации о том, что я являюсь координатором неонацистского подполья Крыма, естественно, масса потенциальных клиентов просто испугались и больше не звонят. Ну, дай Бог им здоровья. У меня в стране всегда была масса работы, и она есть. Я не страдаю, а даже более спокоен.

pilunskiy1.jpg

 
- Не секрет, что многие украинские специалисты активно привлекались к российским проектам, и это обеспечивало неплохой доход. Как дела обстоят сейчас? Способны ли украинские проекты обеспечить их занятость? Чем можно компенсировать потери?
- Ну, сложно сказать, чем можно компенсировать. Нужно, опять же создавать всю систему взаимоотношений сверху донизу – на примере Франции, как вариант, когда кинематограф сам себя кормит на законодательном уровне. Во Франции существует фонд, который поддерживает все национальные проекты. И если ты берешься за проект, то кроме того финансирования, которое у тебя уже есть, ты получаешь еще и государственные деньги. То есть от  государства выделяются дополнительные средства. Этот фонд снимает деньги с проката международных проектов и перенаправляет их в национальные. Таким образом, можно сформировать рынок. Есть еще масса нюансов с прокатом, которые нужно учесть. В принципе, если французский кинематограф сам себя «кормит», то при нашем народонаселении, при постепенном улучшении благосостояния народа, мы сможем совершенно спокойно загрузить всех специалистов. Потому что специалистов не так уж и много на такую страну как Украина. Если все будет правильно функционировать, начиная от проката, от финансирования и до потребления, то нам придется еще учиться и учиться. Придется и специалистов учить, и киношколы создавать, в общем, работы очень много. В принципе, украинские специалисты привлекаются и сейчас, но у нас нет системы, у нас нет индустрии, которая была бы обеспечена всеми специалистами на высоком, хорошем уровне. Есть энтузиасты, земля «родюча», талантов много. Кто набрался опыта своим путем, пешком прошел все эти этапы, тот является специалистом, причем специалистом, востребованным в России. Потому что, как сказал один московский режиссер, у нас другое отношение друг к другу. Когда я приехал в Россию снимать сериал и увидел, что там все друг на друга матом кричат, я им сказал: «А зачем же вы ругаетесь друг на друга? Это же непродуктивно. Надо же уважать друг друга, помогать друг другу, это же гораздо эффективнее», на что московский режиссер мне сказал: «Чего ты ровняешь? Ты же из Европы приехал». По большому счету он правду сказал - у нас абсолютно европейский подход. Английский оператор, который часто приезжает в Украину и работает с нашими украинскими «светляками» говорит: «Да вы ничем не отличаетесь от английских осветителей». То есть сюда включается и понимание профессии, и четкость, и скорость работы, и качество работы, и уровень конечного результата. У нас таких людей много и я не думаю, что мы пропадем без российских проектов. Ну, конечно, работы стало меньше, но мы перенаправим наши усилия. Как раз этим мы сейчас и занимаемся. Занимаемся воздействием на Министерство культуры, на кинематографистов, в том числе и на молодых кинематографистов. Одним словом, что-то происходит. Все это долгий путь и, в любом случае, нужно учитывать ментальные особенности: чисто французскую схему не построишь, нужна своя – украинская. Так что мы продолжаем учиться, к сожалению, пока проходим свой путь только «пешком», но с верой.
 
- Украинское кино, телепроизводство: как вы оцениваете положение и перспективы, что меняется, что нового появляется? С точки зрения кадров, навыков: что в переизбытке, что в недостатке?
- В переизбытке ничего никогда не бывает, всегда только недостаток. Самое главное – нам нужны хорошие киношколы. Для того, что бы сойти с мертвой точки и создавать индустрию, изначально нужна киношкола. Потому что у нас, в основном, все самоучки. Советский кинематограф накрылся, и остались отдельные люди, отдельные специалисты, которые выросли в советское время. Вот, например, Михаил Герасимович Ильенко. Такие люди как он, изначально мыслили не по-советски и, поэтому, они спокойно влились в этот процесс. Потому что есть серьезные отличия между западной системой и советской. А так, в основном, это люди, пришедшие в кинематограф с нуля, которые учились на собственных ошибках, «бились» головой, складывая какие-то материалы. А грамотная киношкола, которая будет иметь возможность обмениваться студентами, давать им возможность практиковаться на западных площадках, может за пять лет подготовить специалиста, который действительно не будет уступать по качеству мировым представителям. Но для этого нужно поверить и действительно сделать этот проект. Нужен харизматичный человек, который будет вдохновлен и будет добиваться своей цели. Я думаю, что у нас выбора нет, будем действовать в этом направлении, и весь наш опыт будем вкладывать сюда. Сейчас я провожу мастер-классы, соответственно я уже могу передавать какой-то опыт. Я уже вижу молодых ребят, у которых горят глаза и которые понимают, что это в их силах. Они способны догнать и обогнать меня. И это очень хорошо. Соответственно, дело будет. Мы так просто не сдадимся.
 

Ярослава Наумова

Источник: www.mediabusiness.com.ua

695

blog comments powered by Disqus

Телевидение


Последние Популярные Коментируют

Темы форума