Политика технологической нейтральности, которая еще вчера казалась чуть ли не венцом творения современного прогресса и символом будущего процветания в сфере электросвязи, как-то вдруг перестала быть таковой в глазах очень многих признанных экспертов из самых разных стран.
В ряде последних публикаций на эту тему легко найти предостережения от бездумной реализации этой концепции во всех случаях и в любых ситуациях. Аналитики все чаще называют ее очень полезной, но крайне коварной, требующей внимательного отношения и довольно осторожного применения. Отраслевая периодика упоминает немало случаев, когда слепое следование идее технологической нейтральности привело к некорректным решениям и ошибочным действиям в целом ряде важнейших вопросов и американских, и европейских, и австралийских политиков от электросвязи. Технологическая нейтральность пока еще остается удобным и действенным инструментом, однако западные аналитики все чаще говорят, что теорию пора пересмотреть, внеся в нее коррективы с учетом выученных уроков прошлого. Только так можно будет избежать ошибок в будущем.
Эта соблазнительная свобода действий
Почти для любого современного политика или технического консультанта при нем идея создания технологически нейтральной экономики на протяжении долгих лет остается чрезвычайно соблазнительной. В чем же привлекательность этой концепции? Конечно же, в ее простоте. Если следовать ей так, как она разъясняется в Директиве 2002/212 ЕС, то регулятор рынка в любой сфере экономики не должен отдавать предпочтения тому или иному виду технологии или, наоборот, ограничивать его использование. Это значит, что при подготовке любых нормативных актов – законов, государственных решений или условий выполнения спонсируемых правительством технологических проектов – необходимо фокусироваться только на конечной цели этих инициатив, а не на конкретных технологиях, которые могут быть использованы для ее достижения.
Что же тогда? Следует ли Госдуме переписать все законы, выкинув из них любые указания на конкретные технологии? Или Минкомсвязи отменить приказы, а ГКРЧ пересмотреть решения, касающиеся конкретных технологий? Европейские законодатели, рассматривая этот вопрос, почти всегда выбирают нейтралитет. Они уверяют, что любые государственные нормативные акты, касающиеся технологий, должны описывать ожидаемый эффект, выполняемые функции или общие технические параметры, но никогда не указывать определенный стандарт, протокол, тип или класс технологий. Согласитесь, эти требования идут вразрез со всем, к чему мы привыкли. Выбирая такой подход, регулятор будет вынужден отказаться от возможного решения многих политических и идеологических задач, а сама красивая идея технологической нейтральности превратится из гибкой концепции в одиозную догму, в тот самый «принцип», поступаться которым можно только в самых крайних случаях и при чрезвычайно убедительных на то причинах.
Когда аргументы становятся фактами
Если внимательно посмотреть на аргументы сторонников технологической нейтральности, можно неожиданно для себя обнаружить в них множество недостатков, последствия которых пока еще не получили оценки. Мы постоянно слышим как минимум три веских аргумента в пользу технейтральности. Это, во-первых, гибкость перехода на новые решения, во-вторых, последовательность развития и, в-третьих, возможность избежать монополизма в технологии, который может сделать всю отрасль заложницей одного производителя или конкретного разработчика. Но каждый из этих аргументов, справедливый лишь при определенных условиях, может быть легко опровергнут, а во многих случаях и вообще неубедителен.
Мало того, порой все аргументы в пользу технологической нейтральности тают, когда дело доходит до конкретной ситуации. И тогда каждый довод в пользу нейтралитета может встретить не менее мощный контраргумент. К сожалению, на практике «технологически нейтральные» решения, очень удобные для конкретного оператора, часто приводят к непростым ситуациям в масштабах страны. Не стоит думать, что в России еще никто и никогда не говорил о том, что не надо ограничивать разрешенные технологии. Вспомните конец 1990-х, когда Россия уже натыкалась на грабли «нейтральности», открыв свой рынок всем существующим на то время стандартам подвижной связи (от NMT-450 до CDMA-800), а потом с трудом в течение десятилетий избавлялась от последствий таких непродуманных решений. Не призывая отказываться от нейтральности, аналитики полагают, что пора перестать относиться к ней, как к закону, и рассматривать ее лишь в качестве одной из возможностей.
Многие страны уже поняли, что слепое следование принципу технологической нейтральности не позволяет регулятору, оператору и потребителю в полной мере использовать преимущества конкретных технологий. Особенно сегодня, когда сроки жизни каждой технологии – и раньше бывшие не очень большими – сократились еще сильнее. То, что еще вчера казалось футуристическими мечтаниями, сегодня уже – объективная реальность, а завтра – абсолютное out-of-date. Если регулятор принимает для себя и для рынка принцип полной нейтральности по отношению к используемым в стране технологиям, то как он сможет запретить применение тех стандартов, которые уже приближаются к точке своего заката, а то и давно миновали ее? Как сумеет освободить место для реализации новых, более перспективных решений? Каким образом будет стимулировать провайдера искать новые возможности для удовлетворения растущего спроса и бороться с желанием оператора продолжать извлекать прибыль за счет предоставления устаревших услуг даже тогда, когда уже есть сформированный спрос на новые сервисы?
Кому выгодна технологическая нейтральность?
Как это ни странно прозвучит, но в разные времена технологическая нейтральность оказывается выгодной очень разным ведомствам и порой непримиримым конкурентам. Призывы нейтрализовать технологию появляются в отраслевых СМИ всякий раз, когда операторское сообщество или регулятор вдруг осознают преимущества того или иного нового стандарта, потенциальные возможности новых технологий или реальные выгоды от внедрения новых услуг. Для того чтобы понять расклад рынка, достаточно обратить внимание на то, кто именно в данный момент поднимает флаг нейтральности технологии в России. Еще вчера под этим лозунгом региональные операторы бились с регулятором за право внедрять LTE в диапазоне 1800 МГц. И вот – нейтральность для этих частот объявлена на заседании ГКРЧ аж 11 декабря прошлого года, но новых сетей LТЕ регионального уровня еще нет.
Почему? Ведь в пылу баталий за спектр региональные мобильные операторы устами руководства своей ассоциации неоднократно объявляли, что оборудование LTE-ready у них уже стоит, что спрос клиентов давно сформирован и даже «перегрет» и дело лишь за регуляторной нейтрализацией технологии подвижной связи 4G. Ответ на вопрос, где же сети LТЕ-1800 в регионах, прост как правда. Региональных сетей LTE никто строить, скорее всего, и не собирался. Да и вряд ли эта затея была бы коммерчески оправдана, по крайней мере, ни одна страна мира успешного опыта строительства локальных сетей 4G не имеет. Ведь даже «нейтральность спектра» не сделает выгодным местечковое использование технологии, которая изначально задумывалась как глобальная. Тогда зачем все это?
Очевидно, ряд региональных операторов рассматривает эту «нормативную» возможность использования спектра 1800 МГц для LTE как своеобразную защиту бизнеса на тот случай, если регулятор решит выключить сети 2G (как это было в 2000 г. с сетями первого поколения сотовой связи и сетями CDMA-800). Но таковых немного. Для остальных же такое «приглашение к танцу» от регулятора в виде придания имеющемуся в их распоряжении спектру статуса LТЕ-нейтральности совсем скоро превратится в звонкую монету. Ведь готовность спектра для создания сетей новых поколений – не что иное, как возможность подороже продаться одному из реальных провайдеров услуг 4G в России. И можете не сомневаться, опыт Tele2 был только первой сделкой такого рода.
Если кому-то кажется, что шум вокруг технологической нейтральности утих надолго, это ошибочное мнение. По всей видимости, совсем скоро мы услышим призывы «нейтрализовать» частоты диапазона 694 – 790 МГц. И не стоит удивляться, если такой призыв прозвучит не от сотовых операторов, а со стороны ТВ-вещателей. Как показывает опыт, инициативу в этом плане всегда проявляют именно те, у кого по тем или иным причинам образовался избыток спектра. А сегодня в результате перехода на цифровой стандарт ТВ-вещатели сокращают число занятых полос частот и с каждым днем все яснее понимают, что уже завтра им придется расстаться с «цифровым дивидендом» – ресурсом, который имеет определенную цену и точно известную ценность. Неудивительно, что в головах менеджеров начинают возникать и созревать идеи, как извлечь прибыль из освободившегося ресурса. И, конечно, первым делом мысль идет в направлении наиболее коммерчески выгодных сегодня услуг – мобильного интернета.
Так ли нейтральна технология, как ее рисуют?
Сегодня, когда восхищенные возгласы по поводу прошлогодней нейтрализации частот в России понемногу утихли, можно спокойно разобраться в ситуации и сделать работу над ошибками прошлого. Никакая технологическая нейтральность не в состоянии расширить доступный спектр. И это значит, что при появлении в том или ином диапазоне сетей или систем связи новых стандартов сетям предыдущего поколения придется серьезно потесниться. Если мы вернемся к конкретному примеру GSM-1800 vs. LTE-1800, проблема из чисто технической моментально переходит в область услуг. И услуг очень востребованных.
Сети GSM-1800 сегодня обслуживают подавляющее большинство голосовых вызовов, а вопрос передачи голоса в сетях стандарта LTE пока еще до конца не решен, ибо технология изначально была сфокусирована на высокоскоростной передаче данных. Следовательно, чтобы от введения новых услуг не пострадали действующие абоненты, мало добиться разрешения регулятора построить сети 4G наравне с сетями 2G. Если необходимо удержать качество голосовой связи, требуется разработать и внедрить какие-то непонятные пока (и снова новые!) технологии, которые позволили бы оператору поддерживать телефонную связь в существующих – а, возможно, и в возрастающих – объемах, используя для этого полосы частот существенно меньшей ширины.
Таким образом, прежде чем выходить на рынок новых стандартов, вчерашнему оператору GSM-1800 потребуется установить на своих сетях такое оборудование и такие базовые станции, которые без ущерба для абонентов GSM освободят место для сервисов LTE. И еще одно немаловажное соображение, о котором часто забывают. Внедрение LTE потребует еще большей пропускной способности от сетей предыдущих стандартов. Это связано с особенностями передачи речи по LTE. Как известно, на первом этапе развертывания сетей 4G голосовые вызовы операторы продолжают обрабатывать в сетях 2G (GSM), используя принцип CSFB (circuit switched fall back). Именно такое решение реализуют сегодня многие LTE-операторы в разных странах мира, включая Россию. И хотя, несомненно, конечная цель – использование передачи речи в формате VoLTE (голос по LТЕ), она пока еще недостижима.
С оглядкой на Запад
Несмотря на нынешнее противостояние и «борьбу санкций», наш телекоммуникационный рынок вынужден смотреть на Запад. И причина тому – не только отсутствие отечественного оборудования, но и нормативные акты, среди которых и хорошо известное постановление Правительства РФ от 26 мая 2000 г. №413. Оно предписывает для России «предпочтительность использования общеевропейских стандартов» и поручает регулятору при выборе новых технологий использовать исключительно европейские решения. Именно ориентируясь на этот документ, в частности для LТЕ в России был выделен крайне неудобный – с точки зрения совместимости с военными радиоэлектронными системами и стремительно развивающимся цифровым телевидением – участок диапазона 800 МГц, а не куда менее загруженные полоски частот, выбранные для связи четверного поколения нашими восточными коллегами. При этом, если посмотреть на саму Европу, там картинка с нейтральностью технологий выглядит гораздо менее однообразно, чем хотелось бы Евросоюзу. В таблице можно видеть, какова в разных странах возможность нейтрального использования полос частот 900 МГц и 1800 МГц для разных стандартов связи. Глядя на нее, я бы воздержалась от заявления, что Россия – последняя из европейских стран, не открывшая полной свободы в использования частот: оно, на мой взгляд, мягко говоря, грешит неточностями.
Новые технологии и новые проблемы
Волею судеб, сегодня не все вопросы, касающиеся нейтральности технологий, сконцентрированы вокруг подвижной связи. Телевидение тоже не осталось в стороне. Европа, развернувшая сети LТЕ намного быстрее России (так как этот процесс на Западе не связан с такими сложностями демилитаризации спектра, с которыми сталкиваются российские операторы), уже полностью осознала необходимость выделения для систем 4-го поколения более широких и желательно непрерывных полос частот. Не зря на будущую всемирную конференцию по радиосвязи 2015 г. вынесены дополнения в Регламент радиосвязи, которые расширяют доступные для LТЕ полосы частот. Однако проблемы есть и в США, где частот для четвертого поколения выделено более чем достаточно. Но возможности за океаном ищут в совершенно иной плоскости. Результатом таких поисков стали новые технологические решения класса TVWS, позволяющие нескольким технологиям работать в одной полосе частот и на одной территории.
Что будет дальше? Предсказать нетрудно. Телевизионный спектр в Европе сократится, частоты для подвижного интернета расширятся. Выйдут на уровень зрелости новые стандарты связи, которые позволяют передавать по своим каналам контент, гораздо более тяжелый, чем sms и голосовые диалоги. Мобильная трансляция HD-видео в реальном времени – уже не экзотика. Эти сети будут активно конкурировать с наземным эфирным вещанием, которое и сегодня переживает не лучшие времена, и вскоре начнут постепенно вытеснять его с рынка. И дело вовсе не в том, хороша или плоха технология цифрового телевидения сама по себе, а в удобстве для пользователя и в качестве сигнала на экране приемного устройства. Не секрет, что при эфирной трансляции качество цифрового телевидения пока оставляет желать лучшего. В тех странах, где переход с аналога на цифру уже завершен, операторы заявляют, что им пришлось построить примерно вдвое больше антенно-мачтовых устройств, чтобы гарантировать качественный прием ТВ-сигнала на территории вдвое меньшей, чем при аналоговом сервисе. Для гарантии требуемого 98%-ного покрытия практически нигде не удалось обойтись без услуг кабельных операторов. А это, согласитесь, не эфирное, а скорее, гибридное вещание. Что, строго говоря, уже и само по себе вписывается в концепцию технологической нейтральности.
Где полезна нейтральность?
Статья была бы неполной, если не вспомнить о тех областях нашей жизни, где технологическая нейтральность точно полезна. По мнению экспертов, в сегодняшнем мире есть как минимум две такие области.
Несколько лет назад, подчиняясь требованиям равенства технологий, в Австралии приняли модель построения широкополосной сети связи вида «мультитехнологический mix», которую можно считать очень хорошим примером технологически нейтральной политики в действии. Такая сеть, уже построенная компанией Broadband Network, опирается сразу на несколько технологий, используя все их преимущества для доставки населению услуг высокоскоростной широкополосной связи и видеоконтента. Модель соединяет в себе все варианты оптоволоконных решений (FTP, FTN, FTB), гибридные кабели (HFC), наземные вещательные радиоканалы, IP-решения и спутниковую трансляцию. По мнению местных регуляторов, продвинувших эту идею, население страны должно иметь возможность воспользоваться необходимой ему информационной или телекоммуникационной услугой так, как ему удобно, безотносительно технологии доставки контента или стандарта передачи данных.
Другой пример «технологически нейтрального» подхода легко найти в законах об охране авторских прав, создатели которых давно обратили внимание на цифровую информационную среду, но лишь в последние два-три года отказались от идеи перечисления контролируемых законом сред распространения объектов авторского права. Во многих государствах последние поправки в такие законы заменили слова «эфирное, кабельное, спутниковое и т.п. телевидение» на технологически нейтральную «трансляцию», и это – по крайней мере, пока – исключило любые неопределенности, которые неоднократно возникали из-за того, что очередная новая технология доставки контента, подконтрольного законам о копирайте, не была поименована в нормативных актах. Это, конечно, не значит, что уже завтра мы не станем свидетелями появления новых решений в сфере информационного обмена, которые не подпадут под термин «трансляция», – и тогда появится необходимость формулировки какого-то нового термина, еще более нейтрального.
В том, что касается непосредственного применения тех или иных технологических решений, нейтральность не может быть самоцелью. Это лишь удобное средство для достижения других целей. Точно так же нейтральность не может быть всеобщей, ее стоит применять лишь в отношении различных по сути технологий, при помощи которых предоставляются аналогичные или даже взаимозаменяемые услуги. Это значит, что цифровое телевидение и подвижная связь не могут быть объектами «нейтрализации», ибо услуги, ими предоставляемые, существенно разнятся. Для того чтобы идея технологической нейтральности была конструктивной и полезной, надо гарантировать пользователю или оператору свободу выбора технологии, наиболее подходящей для удовлетворения их потребностей в улучшении качества, переходе на новые поколения или решении коммерческих задач.
