Сергій Костинський: "За каждым медиа в Крыму стоит сотрудник ФСБ"

Герой сегодняшней программы - Сергей Костинский, член Национального совета по телевидению и радиовещанию. Родился в 1982 году в Первомайском районе Крыма. Отец – хирург, мать – медсестра. В 1990 году семья переехала в Симферополь. В 2004 году закончил Таврический экологический институт по специальности «политология». Работал в политическом консалтинге, журналистике, проводил социологические исследования, занимался маркетингом. Много лет сотрудничал с программой развития ООН.

 В 2014 году Сергей переехал в Киев. Стал советником по вопросам Крыма министра информационной политики. В 2015 году был назначен президентом в Национальный совет по вопросам телевидения и радиовещания. Курирует развитие телерадиовещания в зоне АТО и на территорию Крыма.

Ниже вы можете послушать беседу в аудиоверсии, прочесть сокращенную текстовую версию. Вы также можете скачать файл в формате mp3, чтобы прослушать его позже в удобное для вас время.

- О чем Сергей Костинский мечтал в январе 2014 года? Какая у него была картинка будущего?

- Масштабирование бизнеса, который я строил. Я хотел рост. Нам удалось наконец-то сбить команду, в которой работало базово 5 человек, а в проектах у нас работало до 20 человек и мне хотелось, чтобы те, кто рядом, они стали частью этой семьи и мы увеличивались, увеличивались, увеличивались. Шла хорошая динамика и, честно говоря, у меня как раз был период такого необычайного подъема.

 Плюс произошло какое-то такое объединение крымчан как единомышленников. Дело в том, что в 90-е в Крыму была одна «интеллектуальная элита», которая определяла тренды, и это была пророссийская элита. И тут оказалось, что мое поколение – это уже украинцы, что Крым стал фактически украинским, и что эти люди уже задают какие-то украинские тренды. Никаких больше разговоров про язык, никаких разговоров про флот, или про Россию. Мы начали собираться вместе, мы начали говорить, оказалось, что мы думаем одинаково. И это был для меня какой-то тоже момент, реперная точка для меня, потому что я понял: я хочу заниматься этим, я хочу быть частью этого процесса, такой интеллектуальной работы, связанной с построением будущего Крыма.

 Я не собирался никуда уезжать, мы с женой никогда не были нигде за рубежом, даже в Турцию и Египет мы не ездили. Нам хватало нашего Севастополя, Ялты, Евпатории, Феодосии, Бахчисарая, мы ездили по ночам, чтобы просто послушать море. Мы жили в своем вот этом внутреннем космосе и это было прекрасно. Мы хотели, чтобы и мы были вот участниками преображения Крыма.

- Когда пришло понимание, что все – нужно уезжать?

- Пришло не сразу, пришло на материке. Я человек предпринимательским подходом к жизни, то есть я сам себя мотивирую. А после весны у меня просто опустились руки. Я хожу на работу и ничего не могу делать, КПД очень сильно упал. И в июле 2014 я выехал с родителями на материк, съездил во Львов и уже во Львове понял, что я хочу быть рядом с единомышленниками, я хочу быть рядом со своими, я хочу быть рядом с теми, кто считает себя украинцами и считает, что мы будем строить Украину. Я понял, что вот здесь уже сидеть просто в «коконе Крым» невозможно.

- А почему госслужба?

Это произошло случайно, я не планировал, если честно. Для меня очень важно понятие эффективности. Наиболее эффективная сфера приложения сил это бизнес, ты можешь видеть результат: сколько ты денег заработал, сколько клиентов ты привел, какой у тебя оборот, какая у тебя чистая прибыль и так далее. Вопрос даже не в деньгах, вопрос в том, что у тебя есть инструментарий для определения твоей эффективности. На госслужбе это невозможно. И поэтому я об этом не думал.

Я хотел для начала просто устроиться на работу, потому что понимал, что те деньги, которые я заработал, что их надолго не хватит. А еще в Киеве я понял, что я старый. Ощущение, что я молодой, пришло, когда я попал на госслужбу. Я понял, что я даже очень молодой, очень молодой, понимаешь.

- Сперва в твоем резюме появилось Министерство информационной политики, потом Национальный совет по телевидению и радиовещанию. Современные войны ведутся не только и не столько оружием, сколько при помощи медиа. И войны эти не случайно называют информационными. Как работает вообще российская пропаганда?

Это очень эффективная система. То есть, российская модель работает таким образом, что идет жесткая централизация, это войска, и каждый - это часть большой боевой машины. У меня есть четкая информация о том, что, как работает это в Крыму. За каждым медиа там стоит сотрудник ФСБ, сотрудники ФСБ определяют даже рекламные потоки, кто, куда, что. Они назначают руководителей холдингов, они определяют, кому будут переходить частоты, кто будет управлять радиостанциями, телеканалами и так далее. То есть, это не уровень, когда мы сочувствуем российскому государству, мы ему хотим помогать, мы лояльны. Ни о какой лояльности не идет речь. Тебя кооптировали служить родине, все. Поэтому эта пропаганда тотальна, и я подозреваю, что те ребята, которые называют себя либеральными, это еще более хитрые ребята, которые тоже в этой системе, но делают все более тонко, потому что работают с более сложными социальными группами.

- А в Крыму можно уберечься вообще от российской пропаганды? Или она всепроникающая, как рентген?

Это зависит даже не от самой пропаганды, а от людей. Вот люди с критическим мышлением почему-то не становятся лояльнее к России, лояльнее к аннексии Крыма, как они понимали, что это незаконно и бесперспективно для Крыма, так оно и получается. А есть люди, которые думают: а может быть, если наступить на грабли, то в этот раз пронесет?

 И мы должны исходить из того, что большинство населения любой страны и любого региона пассивно. На майдан выходят не все, на майдан выходят только самые активные, потом они создают тренд и им начинают подражать. И в крыму получилось так, что активные украинские лидеры мнений начали покидать полуостров, а остались те, которые за Россию и за двуглавого орла. Естественно, они сформировали этот новый тренд для большинства.

- А те проукраински настроенные граждане, которые живут в Крыму, у них есть доступ к украинской повестке, в том числе по Крыму?

У них есть этот доступ и я очень переживаю, что у них есть этот доступ. Потому что они не идеализируют себе Украину, а украинская повестка полна «зрады». Вот что мне крымчане говорят: я устаю от украинского телевидения, это просто какой-то кошмар, если вы хотите показать, что у вас все плохо, вот все делается именно как надо. Поэтому надо обладать очень высоким уровнем критического мышления, чтобы понять: в стране происходят такие изменения, такой переворот вообще всего что порой кажется - это какой-то апокалипсис происходит.

Но для тех, кто думает, анализирует и что-то пытается понять – у них доступ есть. Это спутниковое вещание и мы сейчас делаем инфографику, чтобы показать как найти тот или иной телеканал на спутниках. У нас проблема, что мы даже в одну инфографику не можем все собрать, потому что слишком много телеканалов.

- С одной стороны, есть отлаженная система российской государственной пропаганды, с другой стороны существует украинское вещание, которое в основной своей массе коммерческое и балансирует между зрадой и перемогой, кто-то слушает со стороны и скажет так: подождите, где же место украинской пропаганде?

 Я тебе приведу пример из единоборств. Если ты вышел драться с боксером более высокого класса, то он тебя побьет. У тебя получится победить, только если тебе позволено будет с ним драться без правил, и ты дерешься как борец. Вот он хороший боксер, а ты хороший борец. И тогда у тебя есть отличные шансы. Потому что ты отстроен от него, он совершенно не знает, как с тобой работать.

 Так же и с Украиной. Если мы будем заниматься жесткой пропагандой, то у них будет хорошая сильная, мощная слаженная пропагандистская пропаганда. А у нас нет такой машины, и если мы будем заниматься пропагандой, это будет очень вяло и удовлетворять запросы маленькой группы людей. Все-таки нам надо выстраивать хорошую качественную журналистику. Это должно быть так: украинские медиа это интересно, это много мнений, а российское я даже не буду включать, ведь понятно, что они скажут. То есть, я считаю, что нужно играть немножечко на другом уровне.

- Бюджет российской пропагандасткой системы более миллиарда долларов только по состоянию на прошлый год. Украинская система вещания отличается тем, что государственных каналов либо нет, либо они довольно слабы. Что вообще может делать государство в этой самой информационной войне, информационном противостоянии Москвы и Киева? Какие рычаги у него есть?

 Государству нужно думать не о том, как управлять медиа, а о том, как управлять страной. На самом деле не нужно вот этого театра, вот этого цирка, где сцена важнее закулисья. Закулисье для нас важнее сцены. Государству нужно думать о том, чтобы оно совершало успехи. Сегодня страна ждет успехов, ждет побед. Дайте нам «success story». И тогда украинские СМИ, которые принадлежат большим финансово-промышленным группам, будут вынуждены это показывать. Важно просто, чтобы государство показывало успехи, показывало четкий путь, четкое направление работы, и можно было понять, что да – у нас идет хорошая динамика, и наши СМИ это будут в любом случае показывать.

- Что отличает крымчан на материке от жителей других областей?

Высокая мотивация. Тому же крымчанину не надо объяснять, зачем нужно говорить по-украински. Украинские крымчане даже более «правые», более национально ориентированные. Наше государство как работает? Есть мотивированные люди, которые хотят что-то изменить, и вот они переформатируют систему, заставляют ее работать. Поэтому я всегда говорю: если хотите усилить подразделение - ищите крымчан. Вот крымчан не надо убеждать, почему надо работать не до 18.00, а до полуночи.

 Мы же все потеряли с утратой Крыма. Мы никогда не вернемся в ту жизнь, которой мы жили. Мы никогда не сможем восстановить то, что было там. Эти отношения, эта вся история, все закончилось. У нас нет никакого бекграунда, который бы спутывал наши крылья. У меня нет другого выбора, кроме как бороться за свою страну. У меня кроме страны больше ничего нет. Все, что у меня осталось - это Украина. Мы сейчас боремся за возвращение Крыма, но когда он вернется – он будет уже другой. И чтобы изменить Крым мы должны построить сначала Украину, которая туда придет. Не получится так, что в Украине в целом все будет кое-как, а мы придем в Крым и сделаем там конфетку, так не работает. Сработает лишь то, что сначала мы сделаем тут все хорошо, а уже франшизу реализуем в Крыму.

Джерело: "Лівий берег"

Источник: www.nrada.gov.ua