Зураб Аласания: «Машина заглохла, но по инерции еще катится»

Глава правления «Суспільного» Зураб Аласания рассказал «Телекритике» о том, как кризис и старый долг перед «Евроньюз» грозят похоронить компанию, благодаря чему ей удавалось до сих пор выживать и почему он сомневается в желании продолжать работать в сфере медиа после окончания контракта.

Зураб Аласания часто говорит, что думает. При этом он наверняка отдает себе отчет в том, что говорит, но не хочет лукавить, смягчая слова. Отсюда и парадоксальные заявления руководителя крупной телерадиокомпании о том, что телевидение никогда не было чем-то глубоким, поэтому и смотреть его, по большому счету, незачем. Однако это никоим образом не означает, что Аласания смирился со сложившимся положением вещей. Возглавив «Суспільне», он стремился принадлежащую государству и потому часто лебезящую перед чиновниками телерадиокомпанию перестроить в структуру, которая равнялась бы в своей работе на лучшие общественные вещатели мира. Намеревался искоренить «джинсу», обеспечить журналистам независимость, сократить технологическое отставание от частных каналов, что в итоге привело бы к созданию контента, который было бы не стыдно смотреть думающему человеку.

Все это требует денег, довольно больших. Но пока денег «Суспільному» хватает лишь на выживание, о развитии речи не идет, поэтому и многим планам Аласании не суждено сбыться. Закон об общественном вещателе предполагает, что на его нужды государство обязано ежегодно выделять 0,2% от общего фонда бюджета. По факту же в 2017-ом профинансировали лишь 75% от положенной суммы, в 2018-ом – 50%, в 2019-ом – 55%. Нынешний год грозит оказаться самым сложным в короткой биографии «Суспільного», Зураб Аласания не исключает, что он вообще может стать последним. Из госбюджета намеревались выделить 1,7 млрд грн – на 300 млн грн меньше, чем предусмотрено законом. Потом по стране ударил кризис, Кабмин начал искать, на чем бы сэкономить, и теперь бюджет вещателя вновь предлагают сократить.

Проектов сокращения государственных расходов два. Один из них предлагает выделить «Суспільному» 1,5 млрд грн, второй – 1,2 млрд грн. Помимо этого, Кабмин хочет повесить на вещатель обязанность выплатить почти 350 млн грн долга перед «Евроньюз», который достался ему в наследство, как правопреемнику Национальной телекомпании Украины. Худший вариант развития событий предполагает, что «Суспільне» получит лишь 881 млн грн. По подсчетам Аласании, это означает остановку работы вещателя в августе, либо его стремительное сокращение. Правление компании уже обсуждало вариант оставить лишь три ключевые платформы: «UA: Перший», «UA: Українське радіо» и один сайт. Все остальное: телеканал «UA: Культура», радиоканалы «UA: Радіо Промінь», «UA: Радіо Культура», а также несколько десятков региональных теле- и радиоканалов – заморозить. Впрочем, уже сейчас долг перед «Евроньюз» практически парализовал вещателя: его счета арестовал Минюст. Зураб Аласания видит некую иронию судьбы в том, что подмога пришла, откуда не ждали: карантин дал компании передышку, однако глава правления «Суспільного» не берется прогнозировать, что будет дальше.

Катится по инерции

Долгу перед «Евроньюз» уже семь лет, острая фаза украинских судебных споров прошла в 2015-2017-ом, почему же именно этой зимой Минюст взялся за взыскание, начал арестовывать счета?

Это подача «Евроньюз». 20 апреля истекает трехлетний срок давности исполнительного производства по решению Хозяйственного суда Киева о том, что мы им задолжали, поэтому они обновили на всякий случай свои претензии, исполнительная служба была обязана запустить это в работу.

Арест счетов не привел к остановке работы «Суспільного». Как удалось этого избежать?

Я бы не сказал, что удалось. Тут включились процессы, которые не видны невооруженным глазом. Например, весь коммерческий отдел вообще не получает никаких денег с нового года – момента ареста. Казначейством заморожены все тендеры, которые уже провели и документально оформили. Любая выплата, хоть копейка, идет под договор, его должно регистрировать казначейство и выпускать. Если договор не обеспечен деньгами, оно его просто не выпускает. А таких договоров ежемесячно – несколько десятков.

Такую аналогию можно привести: машина заглохла, но по инерции еще катится. Это именно инерция: ничего нового не происходит, потихоньку все замирает. Даже донорские проекты зависят от этого ареста. Проект «Зворотний відлік» запущен на грант от «Интерньюз-Украина». Сейчас они не могут перечислять нам деньги, а вы же знаете, как донор относится к своим деньгам. Каждую копейку проверяют досконально, и перечисляют каждый транш по новому запросу: сделали этот шаг – они все проверили, перечислили необходимую сумму. Сейчас перечислить не могут, потому что мы их предупредили: «Ребята, ваши деньги заберут».

Мирослава Барчук и Зураб Аласания

Я уж молчу про трансляции. Это огромный объем денег, на этот год – 145 млн – а мы еще ни копейки не платили государственному концерну РРТ. Дальше – налоговые обязательства. Налоговикам совсем пофиг ваши трудности – есть ли у вас деньги, арестованы ли счета или нет. Потом у нас довольно большие земельные налоги в Киеве – за «Карандаш», за помещения на Крещатике – за несвоевременный платеж мгновенно нарастает пеня, причем серьезная. Единственное, что нас сейчас спасло – карантин: приостановлены налоговые платежи, в том числе на землю.

«Либо вы с нами, либо вы против нас»

Складывается впечатление, что власть не очень-то заинтересована в существовании общественного вещателя. Вы ее чем-то не устраиваете?

Я бы добавил, что и общество не заинтересовано в общественном вещателе, и это вовсе не от того, что мы плохие или хорошие. Просто нет такой традиции, такой культуры – иметь в своем государстве подобную институцию, и приняли ее только потому, что это был один из обязательных пунктов договора об ассоциации с Евросоюзом. Европейцы понимают, зачем нужны общественные вещатели, и сейчас, кстати, пандемия показывает необходимость их существования во всем мире, потому что люди обращаются к надежным источникам информации.

Так вот создание «Суспільного» было обязательным пунктом ассоциации, а реальных стейкхолдеров, которые были бы по-настоящему заинтересованы в этом, в нашей стране нет. По логике вещей это должна быть, например, оппозиция – ну, если власть распоряжается какими-то средствами массовой информации, то оппозиция как раз должна быть заинтересована в свободных СМИ. Но нет, у нас даже так не происходит. Наши отношения с политиками, и в частности мои как журналиста, были наглухо испорчены за последние шесть лет. Я много лет лично знал практически весь политический бомонд, много раз разговаривал с этими людьми, брал у них интервью, но за эти годы потерял вообще все связи с ними. Потому что чаще всего это звучит так: «Если вам что-то от нас надо, то пойдите и нам навстречу». Так говорят, например, депутаты. «Нам навстречу» – это означает, к примеру, дивный закон про 20 минут, который до сих пор существует.

Что это за закон?

Закон о депутатской деятельности предполагает, что у депутата ежемесячно есть 20 бесплатных минут эфира, закон об общественном вещателе, принятый в 2014 году, этого не предполагает. И вот эта заруба продолжается все эти шесть лет. Депутаты говорят: «Я избирался на таком-то округе, хочу приехать туда и разговаривать». Мы предложили компромисс: пожалуйста, дадим даже не 20, а 40 минут эфира, приходите, только в студии будут еще журналисты и эксперты, а вы ответите на их вопросы. Нет, так им неинтересно, им нужно трибуна, микрофон и больше ничего. Политикам мы не были нужны. Они не принимают нейтрального отношения журналистов к ситуации, говорят: «Либо вы с нами, либо вы против нас».

Точно так же действуют церковники. Все эти годы представители всех церквей, а в совете их больше 60, требовали и напрямую от нас, и через Кабинет министров, и через президента, чтобы мы транслировали утренние молебны.

Несколько лет назад вы рассчитывали, что рано или поздно зрители начнут платить скромную абонплату за пользование продуктами «Суспільного» и тогда оно станет по-настоящему независимым. Больше не рассматриваете такой вариант?

Это было написано в нашей стратегии, и я на такой вариант действительно рассчитывал, потому что весь мир так делает. Очень неохотно, но делает. Идеальной может быть только такая модель, потому что бюджетный процесс и бюджетные деньги крайне тяжелы, сам процесс обращения к ним налагает огромную ответственность.

Как бы это объяснить? Если коротко сказать: в стране можно украсть миллиарды, но не три копейки – проверять будут именно вас с вашими копейками. Хотите вы или нет – 20 организаций будут сидеть у вас на голове, отвлекать ваши рабочие силы на проверку одного и того же. Любая процедура через Prozorro проходит три месяца. Это все крайне утяжеляет процесс, поэтому в идеале, конечно, было бы лучше избавиться от такой привязки к государству и прийти к дотациям или спонсорству от украинских граждан, но с 2014 года я не увидел даже малейших потуг к этому. Маленькие организации, такие как, например, Bihus.Info,«Громадське», «Слідство-Інфо» или «Наші гроші», могли бы существовать на таких условиях, и то обычно не получается: у людей быстро проходит желание помогать. У нас был сильный подъем, когда родилось волонтерское движение, все помогали армии, а вот чтобы СМИ существовало на донаты – я, пожалуй, и в мире не знаю таких примеров.

Какой же вы видите выход из этой ситуации?

Я, пожалуй, на ближайшие годы не вижу никакой другой ситуации. Разумное государство должно само содержать вещатель. Это может быть либо налог (но наша Верховная Рада никогда не согласится принять такое крайне непопулярное решение), либо абонплата (это чуточку полегче, но ввести ее тоже будет очень сложно). Я бы скорее склонялся к абонплате.

Государство должно было бы нас содержать, но я теперь ничего не могу прогнозировать. Мы сейчас разговариваем в период, когда поменяются очень многие процессы, и не только в нашей стране. Сдается мне, журналистика сильно потеряла во всем мире. Первой это показала печатная пресса, которая не знает, как существовать, потому что не может доказать свою необходимость людям, а они теперь скорее пользуются блогами, сами производят контент и считают, что это и есть журналистика. Но, когда происходят такие кризисы, как сейчас, вдруг оказывается, что профессиональные средства массовой информации все-таки нужны – вы же знаете, что сейчас у всех сильный подъем трафика.

Ну да, и все просели по рекламе.

Да, все просели, то есть, это не превратилось в экономическую модель, но необходимость человечества в журналистике и профессиональных медиа сейчас явно будет подчеркнута. Поэтому посмотрим, как будут развиваться события. По контракту у меня остался год, может быть, еще рискну предложить модель абонплаты, но, честно говоря, не уверен.

Хотелки и реальность

Строя стратегии развития вещателя, вы ориентируетесь на норму закона или на печальный опыт – и делите предполагаемый бюджет на два?

Есть Бюджетный кодекс, и с этим ничего не поделаешь. Мы знаем эти цифры – 0,2% от бюджета Украины – так в законе написано, поэтому обязаны рассчитывать финансовый план следующего года, исходя именно из этих цифр, но ни разу еще наш реальный бюджет даже близко не подошел к этой сумме. Однако официально мы подаем финплан, рассчитанный на полную сумму, а потом наступает ноябрь или декабрь, и Верховная Рада принимает совсем другой бюджетный закон, где у нас половина или 55%, или даже 0,88 млрд, то есть 40%, как в этом году предполагалось. И только тогда мы пересчитываем финансовый план, хотя с самого начала знаем, что он никогда не будет полным. Поэтому в первый план мы закладываем все хотелки, со всем бюджетом, со всем развитием, но знаем, что губозакаточная машинка лежит недалеко.

В 2018 году «Суспільне» предложило внедрить защищенную модель финансирования: направлять поступления от рентной платы за пользование радиочастотным ресурсом в спецфонд госбюджета и тратить их на финансовую поддержку компании. Прошлым летом Офис президента поддержал инициативу. Что было после, какие перспективы у такой модели?

А ничего не было. Проект как лежал, так и лежит. Эта статья по тем временам была достаточно емкая: порядка 3,5 млрд сходилось на нее – это были налоги на мобильных операторов, на провайдеров. Но на эти деньги достаточно много желающих в Верховной Раде, поэтому нас не особо-то и слушали. Европейцы нам помогали, пытались давить, но им вежливо кивали, и никто ничего не предпринимал.

Если представить, что «Суспільне» с 2017 года получало бы все положенные средства, каким оно было бы сейчас?

Оно было бы гораздо более цифровым, на телевизионных каналах было бы гораздо больше, скажем так, достойных развлекательных программ. Мы бы больше давали рынку: под нашим жестким техническим заказом и жестким контролем независимые студии создавали бы хороший продукт. Так мы подпитывали бы рынок и еще приучали бы его к другим стандартам. То есть сейчас было бы достаточно много хорошего контента – не безумного, не истеричного, не такого, который обманывает людей, но в то же время развлекательного.

Были бы гораздо лучше развиты новостийные службы регионов, мы бы получили не такую рваную картинку, как это делают национальные каналы, имея корпункты в регионах. Наш ресурс невероятен, это уже сейчас видно по зачаткам нашего диджитала. Он существует всего лишь три месяца и уже показывает внушительные цифры. Это не из-за коронавируса, а потому что мы с 22 сайтов по всей стране берем не только новости, но и другой контент, который делают хорошо, хотя регионам, конечно, очень не хватает техники, людей и обучения, что дорого стоит.

В сети, которая уже превышает телесмотрение, мы были бы гораздо заметнее. И это сейчас не про рейтинги. Мы были бы так заметны, что начали бы принимать участие в формировании общественной атмосферы, а сейчас этого пока не происходит.

Компания уже сейчас уменьшилась бы в размерах. Следующая итерация – сокращения штата до 3,8 тыс. – означает почти 50 млн грн выплат. Если бы мы имели полное финансирование, уже б это сделали, удовлетворив людей и расставшись с ними без судебных споров.

Сейчас мы впервые получили FM-частоты на радио – на «Культуру» и на «Промінь» – и начали строить сети. До сих пор сетью было только УР-1 – разговорное радио, а вот молодежное, музыкальное у нас не были развиты, и опять – для строительства этой сети у нас нет средств. По правилам, если получил частоту, за год обязан ее запустить. Мы будем вынуждены обращаться к Нацсовету с просьбами об отсрочке на год. Если бы сейчас мы имели полное финансирование, у нас были бы полноценные сети всех трех радиостанций.

Вторую часть интервью читайте скоро на «Телекритике». 

Алексей Батурин

Источник: telekritika.ua