«Как я провел этим летом»: за и против

Спустя полтора месяца после триумфальной премьеры на Берлинском кинофестивале картина Алексея Попогребского «Как я провел этим летом» выходит в российский прокат. ОЛЬГА ШАКИНА считает фильм прорывом в русском кино, МАРИЯ КУВШИНОВА думает, что хорошую идею погубила поверхностная реализация.

ЗА
«В конкурсе всегда есть фильм-компромисс, по поводу которого жюри долго спорить не будет», — улыбаясь, пояснял Алексей Попогребский, возвращаясь с Берлинале в обнимку с тремя «Медведями». Примерно то же самое он говорил, взяв несколько призов «Кинотавра» за свой сольный дебют «Простые вещи». «Если еще раз так сольет финал, ему прямая дорога в Михалковы», — мрачно заметил после премьеры один журналист, имея в виду хеппи-энд «Простых вещей» с беременными женщинами и игрой в снежки, по мнению многих, испортивший историю мировоззренческого кризиса анестезиолога Маслова. Если вдуматься, ничего особенно солнечного в финале картины нет: ни денег, ни жилплощади у нищего доктора не прибавилось — прибавилось проблем и голодных ртов на метр комнаты в коммуналке. Просто жизнь продолжается, но исключительно потому, что в этом ее основное свойство.

Главная черта Алексея Попогребского, в жизни и в кино, — произносить безрадостные в общем-то вещи с приветливой улыбкой. Он неподдельно дружелюбен, поэтому, как червонец, обречен нравиться большинству, а у интеллектуального меньшинства вызывать смутные подозрения: не фальшь ли. Но Попогребский не старается понравиться специально — в этом дружелюбии и есть его суть, он всем открыт и очень хочет общаться. В том числе и со зрителем, вольно или невольно отвергаемым его радикально настроенными собратьями по «новой русской волне». Главную свою задачу — поймать ускользающую постсоветскую реальность и правдиво отразить ее — новое кинопоколение пытается решать, цепляясь за маргиналии: полуразвалившиеся поселки, заброшенные шахты, состарившиеся новостройки... Это четко прорисованный фон нашей жизни, оспаривать правдоподобие которого можно разве что с трибуны Госдумы. Попогребский идет другим путем: пока его коллеги пытаются понять, что изменилось в окружающей реальности за последние четверть века и как с этим быть, он указывает на то, что не менялось, и в этом пытается нащупать идентичность поколения: дети продолжают рождаться, врачи (какие бы копейки им ни платили) делают уколы. На Чукотке точно так же сменяют друг друга полярный день и полярная ночь.

Полярная метеостанция, где происходит действие фильма «Как я провел этим летом», практически застыла во времени — с момента основания здесь, кажется, даже приборы не меняли. Да и бежит здесь это время значительно медленнее, чем на Большой земле — суток нет, есть условно назначенные «сроки». Жизнь неспешна, монотонна и ритуализована: поспать, проснуться по звонку, поесть, совершить малопонятный обряд кропотливых метеоизмерений, которые не прерываются здесь с тридцатых годов, тщательно занести их в журнал и передать по рации. Начальник станции Галибин (Сергей Пускепалис) живет в этом ритме как дышит; у практиканта Павла (Григорий Добрыгин) дыхание то и дело сбивается.

Для старшего эта нелюдимая оледеневшая реальность — единственная, даже жена с сыном, оставшиеся где-то на берегу, давно перешли в разряд светлой и малоосуществимой мечты, почти религиозного символа, «жизни после жизни». У младшего реальностей много — есть друзья, к которым он, несомненно, скоро вернется; есть ЖЖ, в котором он напишет хвастливый пост о том, как провел лето; есть, в конце концов, компьютерные игры, в которые он уходит с головой в перерывах между дежурствами. И измерительные приборы, градусники, монотонно вращающиеся локаторы, бочки с радиоактивным значком на боку, глубокомысленные переговоры с центром — тоже большая игра, полоса препятствий, как в «Зарнице».

В одном безлюдном пространстве оказываются два героя-антипода: моралист, привыкший действовать согласно правилам, не задумываясь, и инфантил, который долго думает, а потом — от ужаса перед количеством вариантов — не делает ничего. Взяв симптоматичный конфликт, Попогребский делает не просто драму о том, какова разница между жизнью и ее имитацией, но настоящий герметичный триллер на двоих, где роль запертой комнаты играет полярная бесконечность. Не зря режиссер подчеркивает, что фильм не имеет никакого отношения к артхаусу — он пытался сделать чистый жанр, сообщив свою мысль максимальному количеству зрителей.

Само собой, улыбчивого Попогребского с корзинкой призов судят по гамбургскому счету: тут не дожал конфликт, там сделал странное сценарное допущение. Тем не менее «Как я провел этим летом» — настоящий прорыв просто потому, что в кино последнего десятилетия такого не делал никто. Красоты родного Севера не снимали высокотехнологичной камерой Red. Героев из детской книжки про дальние экспедиции не помещали в пространство современного динамичного триллера. Та же цифровая камера, кстати, позволяла делать часовые дубли, поэтому артисты буквально живут в кадре, забывая, что где-то вообще есть объектив. Это хорошо заметно в сценах, где Галибин не торопясь потрошит острым ножом рыбу и где Павел ждет, когда оживет рация, чтобы получить сигнал с Большой земли: так сыграть поведение человека в условиях остановившегося времени можно, наверное, только тогда, когда оно и правда застыло. Не переданная одним другому новость с Большой земли словно снежный ком обрастает прочими недосказанностями, к финалу разрастаясь до совсем уж жутких размеров. Все сюжетные ружья, в том числе и настоящее, с боевыми патронами, стреляют в нужный момент. Доброкачественный советский материал: полярники, мужское братство, чай в жестяной кружке — взят за основу истории, рассказанной совершенно несоветским, отстраненным, неморализаторским языком.

Фильм «Как я провел этим летом», без дураков, — прорыв в нашем кино. Это безупречно снятый неглупый жанровый триллер, который не пытается казаться чем-то большим, как и его режиссер.

 

 

ПРОТИВ
Исходя из того, что заранее известно о новой картине Алексея Попогребского, зритель вправе рассчитывать на жесткий психологический триллер, в котором экстремальная ситуация Крайнего Севера резко проявляет конфликт двух мировоззренческих систем.

Конфликт этот не только и не столько поколенческий, в целом он характерен для новейшей эпохи. Младший полярник (Григорий Добрыгин) — обыкновенный представитель постмодернистской городской культуры, в которой персональная ответственность перестала быть насущной необходимостью; в которой все факультативно, прагматично на уровне тактики и лишено стратегических задач; в которой бесполезно опираться на традиционные абстрактные понятия вроде долга, чести etc. Когда он от балды заносит в журнал температурные показатели (просто потому, что лень было посмотреть на градусник), фактически сведя на нет многолетние усилия десятков предшественников, то совершает страшное преступление — с точки зрения старшего товарища (Сергей Пускепалис). Но практикант не так уж трагически не прав: что, по большому счету, значат наблюдения одной-единственной станции в стране, где умирает наука, и в мире, где свободному обмену знаниями больше не препятствует железный занавес?

Алексей Попогребский в интервью правильно ставит вопросы: пройдет ли «человек играющий», городской кидалт проверку на прочность, если потребует ситуация и среда? Является ли безответственность объективным злом или она становится им только в нашей оценке? Проблема в том, что говорит Попогребский гораздо убедительнее, чем снимает.

«Как я провел этим летом» — благонамеренный триллер, в котором режиссер слишком полагается на собственный концепт и экзотичность среды. Поверхностная реализация не соответствует здесь глубине поставленных вопросов (именно поэтому картина так нравится публике — и будет нравиться дальше).

Фестивальный контекст выгодно расположил фильм Попогребского в одном ряду с работами Вернера Херцога — это удобное для журналистов сравнение по сути абсолютно не верно. Херцог тоже любит экзотические маршруты (джунгли, вулканы, льды Антарктиды), но в его фильмах природа никогда не бывает задником, фоном. Напротив, это человек на мгновение вырывается из бесконечности небытия, чтобы стать микроскопической частью великого процесса созидания и разрушения, в котором не важны частности. Не замечающая человека природа становится у Херцога важной философской концепцией, отчетливее всего он формулирует ее в «Человеке-гризли».

Попогребский же приезжает на Чукотку почти как его молодой герой — для того чтобы отчитаться, как он провел прошлым летом; чтобы на пресс-конференции сравнить живого медведя с серебряным берлинским; чтобы природа поработала у него автоматическим источником саспенса. Она, разумеется, этого не делает — молчит, просто позирует. В фильме очень красивые панорамы, но не более того.

Понимая, что среда недостаточно фонит, Попогребский достает из кустов дополнительный источник энергии — радиоактивный объект, который тут же наделяется собственными сюжетными функциями, становится еще одним чисто механическим нагнетателем атмосферы.

Ирония заключается в том, что, стремясь приблизится к мейнстриму, режиссер застревает на полдороге: уходит от характерной медитативности авторского кино, но не слишком приближается к щекочущему нервы аттракциону. Картине явно не хватает напряжения.

Вечная мерзлота, изоляция, дикие звери, ядовитая болванка — весь этот антураж быстро начинает казаться избыточным для камерного фильма, вроде бы посвященного важнейшему сущностному конфликту. Но Попогребский не чувствует, что пора остановиться, продолжает перебирать. Для иллюстрации своих взглядов он придумывает еще одно сюжетное коленце, без серьезных оснований превращая обычного долбоеба в совсем уж артикулированного злодея. Режиссер говорит, что не верит в character development, развитие персонажа, — точка зрения, имеющая право на жизнь (люди, как правило, не меняются). Однако же граница, за которой пофигист превращается в убийцу, не преодолевается простым решением автора, желающего показать, что безответственность — это плохо. Проблема намного сложнее.

Очевидно, что, придумывая подобную историю, Попогребский разбирается прежде всего с собственным инфантилизмом и тотальным инфантилизмом своих ровесников. Он в некотором смысле восстает против сегодняшнего дня, спускающего все на тормозах, не требующего от человека внутренней мобилизации. Симптоматично, что точку опоры он (как и герои «Сумасшедшей помощи» Бориса Хлебникова) находит в советском прошлом, среди героических полярников — им-то точно важно, жизненно важно быть серьезными.

Но нет ничего удивительного и в том, что в этом похвальном самокритичном порыве Попогребскому, как и его (анти)герою, не хватает глубины и зрелости. В сущности, фильм оказывается ровно тем, чем является его название: занятно сконструированным, но неуклюжим каламбуром. Путешествием кидалта на пленэр.

Источник: OpenSpace