"Черная молния" на сером кинофоне

"Черная молния" - фантастический фильм продюсера Тимура Бекмамбетова и режиссеров Александра Войтинского и Дмитрия Киселева, сделанный как первый российский кинокомикс. В широкий прокат фильм вышел накануне Нового, 2010 года, поскольку является новогодней сказкой. По сюжету московский студент Дима Майков, влюбленный в свою однокурсницу Настю, под влиянием лекций девелопера Купцова искренне верит, что единственный путь к успеху - это путь эгоиста. Эту веру подогревает видимый успех у Насти друга Димы – весьма обеспеченного Макса, катающийся на "Мерседесе".

Впрочем, машина образуется и у Димы - отец покупает ему на день рождения более чем подержанную "Волгу ГАЗ-21". Дима начинает работать, развозя клиентам цветы. И случайно узнает о летательных свойствах своей машины. Поначалу Дима наслаждается полетами на своем летающем автомобиле и зарабатывает неплохие деньги, но его эгоизм приводит к трагедии, в которой погибает его собственный отец. Дима многое понял о себе, и теперь в небе Москвы появляется "Черная Молния" - грозный защитник горожан от бандитов и техногенных аварий и катастроф.

Но это только начало картины, остальное пересказывать бессмысленно. Зато о некоторых интересных подробностях съемок, равно как и о значении фильма "Черная молния" Вестям.Ru рассказали режиссеры Дмитрий Киселев и Александр Войтинский.

- Дмитрий, в фильме "Черная молния" есть сцена на Красной площади. Вы действительно "арендовали" Лобное место, или это павильонные съемки?

- Съемочный день на Красной площади стоит баснословных денег, особенно с массовкой. Но мы никак не могли обойтись без празднования Нового года на главной площади страны, поэтому мы решили снимать полупартизанским способом. 31 декабря мы взяли видеокамеру и вместо того, чтобы сидеть дома с семьями, с малюсенькой съемочной группой пошли "на работу". Время у нас было ограничено боем курантов и салютом, и никаких дублей наступления Нового года никто не предусматривал. Так что всего за минуту мы должны были снять целый эпизод.

Конечно, мы придумали все точки заранее, и, по условному сигналу, каждый человек должен были "сыграть" свою роль. Это была своего рода военная операция или флэш-моб: когда стали бить часы, какие-то люди начали падать на землю, другие тыкать пальцем в небо. После чего мы быстро исчезли, пока празднующая толпа ничего заподозрила. Так прошел наш первый съемочный день.

- Александр, давайте начнем с конца, где вы появляетесь в кадре вместе с героем Михаила Ефремова и оператором Сергеем Трофимовым. Вам хотелось приобщиться к славе Эльдара Рязанова, взявшего себе за правило мелькать в эпизоде в каждом своем фильме?

- Я был и остаюсь большим противником съемок друзей. Со знакомого и, уж тем более друга, ничего не стребуешь – это известная истина. И так бывает неловко, когда кто-то приходит и говорит: вот моя невеста-красавица (жена, дочь), снимите ее - вам же симпатичная нужна девушка! А ты никак не можешь сказать, что она по возрасту не подходит, плохо играет – выкрутиться очень сложно.

И "алкоголиками" не собиралась ни я, ни Сережа Трофимов становиться, тем более, что из меня актер неважный. Но пришлось учитывать, что Миша Ефремов очень капризный. При этом он такой замечательный, что его капризы хочется исполнять. А он вдруг заявил: "Я соглашусь пробежаться, только если со мной будут режиссер и оператор". Ну что ж, мы-то люди маленькие. И – как могли – постарались сыграть. Но, повторюсь, в целом я против такого рода "рязяновщины".

- Вы говорите, что не любите работать со знакомыми. Но ведь вы много лет дружите с Бекмамбетовым, а согласились снимать для него кино. Значит, двойные стандарты возможны?

- Совсем нет. Знакомые актеры - это совсем не то, что знакомый продюсер. С Тимуром у нас общее ощущение миссии. Мы – соратники, мы вместе делаем одно большое дело. Как и с Димой - мы тоже соратники. Мы все делали вместе, поодиночке у нас ничего и не получилось бы. А актеры - люди зависимые, и во время кастинга зачастую случается, что ты должен им сказать, что они не подходят. И, отказывая знакомым, попадаешь в неловкую ситуацию.

- С одной стороны, вы вместе делаете большое дело. С другой, вас впервые пригласили на такой глобальный проект.

- Так ведь я к кино никакого отношения не имею.

- Как же не имеете? Еще лет 5 назад объявили, что будете снимать фильм "Дмитрий Донской"?

- Меня кино всегда очень интересовало. Но так получилось, что после рекламных проектов мы разошлись с Тимуром: я стал продюсером группы "Звери", за которую отвечал. И в процессе работы пришлось снимать клипы, которые нравилась Тимуру. И он постоянно твердил: что ты все сомневаешься? У тебя каждый клип – готовая сцена из фильма. А если собрать десяток клипов – вот тебе и целое кино. Он предлагал сделать мюзикл – историю любви, но я все отказывался. И потом возникла идея фильма о Дмитрии Донском: это очень интересный отрезок истории, в котором много трагических моментов, связанных с самопожертвованием, с героизмом. Но пришлось отказаться от этой идеи, потому что линия войны с татарами не помогает консолидировать наше общество, а таит, скорее, зерно раздора. А тут снова от Тимура поступило предложение поработать вместе. И я уже не смог отказаться.

- Почему?

- Кино гораздо больше меняет мир. Это и в песнях есть, но жанр популярной песни ограничен: каждая песня – брачная, ее каждый парень поет своей девушке. Поэтому когда мне говорят – ну вот, опять про любовь поете, - приходится объяснять, что по-другому и быть не может. Это все равно, что соловья обвинять в единообразии: вчера пел брачную песню, прошлым летом пел и сейчас снова ее поет – так он просто другой не знает. Получается, что у песни довольно узкое воздействие на общество. Его практически и нет. А кино – это разговор, который может иметь большие последствия для страны, для молодежи. И очень хочется научиться правильно влиять. Ведь миссия кино не в том, чтобы делать новое, а в том, чтобы сделать полезное. И если мы признаем миссию за искусством, если это не самовыражение кучки нездоровых людей, тогда в этой миссии должна быть реализация. Мы должны заставить зрителя сопереживать, испытывать всю гамму эмоций от слез до смеха и позволить ему выйти из кинотеатра счастливым, измененным в лучшую сторону, хотя он сам этого не заметил. То есть это воспитание в самой великолепной форме.

- Но все ваши герои в фильме – и положительные, и отрицательные – немного чересчур. Девушка Настя (Екатерина Вилкова) - почти Снегурочка, Максим (Иван Жидков) будто сошел с рекламы сигарет. Разве можно ли влиять на кого-то, если герои гротесковые?

- Мы сами все время задавались вопросом: надо ли нам идти на гротеск, на преувеличение, когда если злодей - так злодей, а если девушка-красавица, так уж Снегурочка. И поняли: ее поднимать надо, потому что она – приз. Он – Дима – обычный парень, а Настя – приз. Тем не менее, мы отказались от мысли сделать из нее нереальную красавицу, иначе парни в зале решат – она приз, но не мой. Может быть, мы слегка переборщили, но как человек нерешительный, я не стал спорить с художником по костюмам. Когда ты новичок, веришь всем "специалистам". А иногда просто времени не хватало на переделку. Иногда приходилось идти на компромиссы. И я столько раз шел на компромиссы, что мне даже страшно: что осталось от первоначальной идеи.

- Дмитрий, а не пробовали объединить усилия и вместе бороться?

- Мне приходилось бороться на своем фронте. Мы с Сашей разделили обязанности, чтобы успеть в поставленный срок и бюджет и уложить съемки в 44 дня. И мы разложили сценарий на актеров и экшен. Потому что в нашем фильме экшена и компьютерной графики примерно столько же, сколько в любом голливудском блокбастере – одних только кадров с компьютерной графикой - 640. Мне пытались говорить, что это невозможно, но я стоял на своем, потому что я такое уже делал в Голливуде с Анжелиной Джоли.

Но на самом деле, компромиссы – это пусть к улучшению качества. Потому что когда полная свобода и нет ограничений, тогда падает креативность. А когда тебя постоянно ставят в рамки, ты вынужден быстро что-то придумывать, приходя зачастую к гораздо более интересным, остроумным и ярким решениям.

- Правильно ли я поняла, что вы стремились воссоздать теплую уютную атмосферу сказок, на которых выросли наши отцы и деды, да и мы сами?

- Безусловно. В первую очередь наш фильм для зрителя и думающий о зрителях. Доставляющий ему определенные эмоции. Но была и другая задача: сделать так, чтобы заложенная внутри сказка была понятна нашему зрителю. Чтобы она отсылала не к "Человеку-пауку" или "Бэтмену", хотя в фильме можно найти сколько угодно похожего с ними, потому что мы использовали ту же азбуку, разработанную и выверенную в Голливуде.

Однако при всей схожести с многими другими проектами, мало кто задумывается, что наша сказка похожа на "Конька-Горбунка". Просто потому, что многие современные зрители его не читали. А ведь на самом деле в "Черной молнии" есть и Иван-дурак, и лошадка. Помните, как у Петра Павловича Ершова :

"Горбунок-конек встряхнулся,
Встал на лапки, встрепенулся,
Хлопнул гривкой, захрапел
И стрелою полетел;
Только пыльными клубами
Вихорь вился под ногами.
И в два мига, коль не в миг,
Наш Иван воров настиг".

Буквально наш сюжет, где герой вместо Горбунка настигает воров на дивайсе. Но так как эти мультфильмы не показывают, а молодое поколение растет на голливудских фильмах, соответственно нет и этих ассоциаций. И никто нам не сказал: "Все нормально, но вы же идею "содрали" у Ершова". Увы, каждый вспоминает Человека-паука. А ведь что сегодня в головах у детей, то завтра будет у политиков, у тех, кто встанет за станок, кто будет лечить детей. И, к сожалению, у молодежи из героев - одни только голливудские персонажи.

- Александр, а ваш фильм направлен на наших людей? На добро? Ваш герой может стать героем для молодежи?

- Я бы очень хотел так думать. И уже два человека мне сказали, что, после того, как посмотрели "Черную молнию", буквально начали "переводить бабушек через дорогу". Они поняли, что все мы – единое целое, фактически родственники.

Но я пока не уверен, что наш Дима (Григорий Добрыгин) – это идеал. Главным событием нашего проекта был тот шаг, что запрет на супергероя мы преодолели. Нам говорили, что это заокеанское, наш не может быть большим и сильным, наш маленький и слабый, но мы все это преодолели. Думаю, что наш зритель это оценит, потому что он готов в это поверить. Это начало большого пути.

- На первый взгляд у вас все очень хорошо: фильм получился, уже известно, что будет продолжение. Вас обоих волнует судьба проекта?

- Не то слово. Все поставлено на карту: примут зрители такой дар от сердца к сердцу или нет. Это как предложение делать: ты пришел, у тебя коробочка с кольцом в кармане. Вроде бы встречались, и она всем видом показывала, что "за". Достаешь кольцо, а она отвечает "не согласна".

vesti

Источник: Newsland