Карен Шахназаров: «Если показ «Палаты №6» проходит при полных залах, значит, это кому-то нужно»

3 сентября 2009 года в прокат вышел новый фильм Карена Шахназарова «Палата №6». Экспериментальная экранизация, сочетающая документальную форму с классическим чеховским языком, стала новаторским поворотом в творчестве режиссера и вызвала споры в кругу профессионалов кино. Почти 20 лет назад на экраны вышла другая картина мастера, героем которой стал душевнобольной человек, возомнивший себя палачом Николая II и его семьи – «Цареубийца». О том, почему в новом фильме он вернулся к этой сложной проблеме, и об удовольствии работать с классическим русским языком рассказал Карен Георгиевич.

Вы говорили, что двадцать лет назад из сценария «Палаты № 6» родился фильм «Цареубийца». В той картине Вы полновесно высказались на тему мира нормальных и психически больных людей. Почему решили снова обратиться к этой теме?

Когда делаешь картину, не задумываешься над тем, что ты высказал или не высказал в предыдущих фильмах. Мне просто было интересно сделать экранизацию. Перенести Чехова в современность, используя форму документального кино. Я не знал, что из этого получится.

Многие после просмотра картины отмечали почти портретное сходство Малькольма Макдауэлла с молодым актером Алексеем Вертковым, сыгравшим в «Палате №6». Близка и манера игры актеров. Случайно ли это сходство?

Это сходство случайно, но оно действительно присутствует. Макдауэл и Вертков близки и по внутреннему темпераменту. Более того, я сам этого не видел, пока не начал снимать.

Как Вы нашли этого актера? Кажется, он еще не успел нигде засветиться?

Это его первая роль в кино. Мы нашли его в театре Сергея Женовача. Я давно приглядываюсь к этому театру, и считаю Женовача одним из лучших театральных режиссеров. Леша Вертков – ведущий актер его театра. Сейчас он снимается довольно активно. Уверен, что у него большое будущее.


Как в «Цареубийце», так и в «Палате №6» звучит вопрос: почему мы думаем, что люди, больные шизофренией, несчастнее нас, нормальных людей? Нашли ли Вы для себя ответ?

Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно понять, что представляют собой люди, которых мы называем сумасшедшими. Понять, что такое «разум». Мы же не знаем доподлинно, какие картины рождаются в головах этих людей. Это сложный философский вопрос, ответ на который я не берусь дать.


То есть грань между нормальными людьми и сумасшедшими Вы так для себя и не определили?

Как говорит один из персонажей нашего фильма, эта грань очень иллюзорная. Никто не застрахован от перехода в тот мир. Это может случиться с каждым, совершенно неожиданно и в любом возрасте. И самое главное, что если человек уже шагнул в тот мир, обратно он уже никогда не выберется. Вылечить этот недуг до конца невозможно. Человек может прекрасно жить до сорока лет, и вдруг с ним это случается.  

Почему Вы решили использовать документальную манеру съемки?

Когда мы с Бородянским писали сценарий, нам было нужно найти именно современную форму изложения Чехова. Нам казалось, что в прямом изложении «Палата №6» очень много потеряет. Документальная форма нам позволила, например, сделать чеховские ремарки частью экранной речи, частью диалогов. Мы не видели возможность по-другому перенести чеховский текст на пленку. Именно эта форма, на мой взгляд, дала наилучший результат.

Трудно ли было освоить такую экспериментальную форму?

Я вообще не припомню такого рода экранизаций ни в отечественном, ни в зарубежном кино. Мне даже не с кем было посоветоваться. Поэтому, конечно, определенные трудности и сомнения были.

Не кажется ли Вам, что сочетание документальной стилистики с несколько театральной игрой главных героев выглядит не совсем органично?

Это вопрос вкуса. Одному это покажется неорганичным, другому наоборот. Перед нами стояла задача сохранить чеховский язык, не осовременивать его, притом, что действие перенесено в настоящее время. Документалистику необходимо было разбавить некой условностью, показать, что это не документальное кино, а экранизация Чехова. Поэтому мы не меняли ни оригинальные диалоги, ни ремарки. Сочетание документальной формы и литературности стало основным принципом фильма.

Почему же тогда Рагину вы предложили ехать отдыхать в Анталию?

Об этом я как раз жалею. Меня уговорили дать современное название курорта. Но теперь я вижу, что следовало оставить Кисловодск, как у Чехова. Это была ошибка.

Когда 20 лет назад Вы писали сценарий, изначально планировали перенести действие в современность?

Да, но тогда действие было перенесено в 1989 год. Как выяснилось теперь, за эти два десятилетия изменилось не так уж много, особенно если мы говорим о провинции.

В одном из интервью Вы сказали, что кино мертво, пока не произошла его встреча со зрителем. Опишите, пожалуйста, адресат Вашего фильма. К кому Вы обращаетесь? К фестивальной публике, любителям экранизаций, поклонникам чеховской прозы? Пойдет ли другой зритель на «Палату №6»?

Снимая фильм, ты, как правило, представляешь его адресат. Когда я снимал «Мы из джаза» или «Курьер», понимал, что у них будет широкая аудитория. С «Палатой №6» все немного сложнее. Я не думаю, что аудитория фильма исключительно фестивальная. Зритель «Палаты №6» - это тот зритель, которому интересны проблемы, рассматриваемые в фильме. Признаюсь, когда я снимал картину, то вообще думал, что если в зале будет 30 человек, то это уже хорошо. Но было уже несколько показов ленты, которые прошли при полном зале. И не только на фестивале. Значит, определенный интерес к этой теме есть. Одни интересуется Чеховым, другие проблемами умалишенных. Я же не объявляю, что это будет блокбастер, который покорит российский экран. Но мы сделали 50 копий фильма, хотя я вообще думал, что дело ограничится двумя. Выходит, кому-то это нужно.

В описании Чехова атмосфера больницы вызывает ужасающее впечатление (как полный всякого хлама и смрада притон для воров и бесполезных людей). Почему Вы не стали настолько сгущать краски? Может быть, больницы стали лучше?

Мы сняли больницу такой, какая она есть. Если она такая, то нет смысла делать ее еще хуже. Честно говоря, я не вижу особенного расхождения между больницей, описанной у Чехова, и той больницей, которая показана у нас.

А методы лечения в психиатрических клиниках тоже не сильно изменились?

Они и не могут измениться, поскольку по сей день причина шизофрении не известна. Лечат больных одним путем – путем страха. В случае приступа человеку вводят укол, который вызывает у него очень болезненное ощущение и выводит его из этого состояния. Это называется «купирование» проявлений агрессии. Так лечат во всем мире. Психиатры говорят, что тому, кто установит причину шизофрении, следует поставить золотой бюст.

Надеетесь ли Вы посредством фильма обратить внимание на тяжелые судьбы душевнобольных людей, многие из которых обречены до конца жизни находиться в больницах (не всегда по причине болезни)?

Я буду рад, если фильм в определенной степени улучшит эту ситуацию, заставит людей задуматься и предпринять какие-то меры. Но я не сторонник того, чтобы взять и всех больных выпустить. Например, в Италии был такой период, когда психиатрические клиники закрыли и всех сумасшедших выпустили на волю. Через несколько лет пришлось заново открывать больницы, потому что очень возросла преступность, стали убивать на улицах, и ни к чему хорошему это не привело. Мы можем сочувствовать пациентам психбольниц, но не следует их идеализировать. Это больные люди. Но, с другой стороны, им стоит хотя бы дать возможность приличного существования. Не говоря о том, что среди них действительно высокий процент людей, которые могли бы стать частью общества. Мне доводилось там встречать людей необыкновенно одаренных, но у них нет никаких шансов оттуда выбраться. В этом смысле жизнь в психбольнице, конечно, беспросветная.

Вы говорили, что в «Палате №6» открыли для себя своего рода скрытую религиозность Чехова.

На мой взгляд, Чехов очень религиозный писатель. У Достоевского это была одна из главных тем, он об этом говорил во всех произведениях. У Чехова религиозная тема не была основной, но «Палата №6» буквально пропитана этим духом. Трагедия Рагина, как мне представляется, в том, что он жил без веры. И не случайно его последней мыслью стала фраза: «А может быть, бессмертие есть?» У Чехова ничего не бывает просто так. Рагин ведь не положительный персонаж, как некоторые думают. Интеллигент, которого засунули в палату. Он сложный. Рагин у Чехова не положительный, но и не отрицательный. Это человек, потерявший веру, проживший без Бога. И он встречает сумасшедшего, который обладает верой. И в этом глубинный смысл «Палаты №6». А не в том, что вот, посмотрите, в России всегда умного человека засунут в дурдом. У Чехова все гораздо глубже. Я неожиданно сделал для себя это открытие, хотя всегда думал о Чехове как о светском писателе. Нет, он был глубоко религиозным человеком.


А Вы и в других произведениях Чехова находите религиозную тематику?

После того, как я снял «Палату №6», перечитал «Дядю Ваню» и «Три сестры», и понял, что эта тема у Чехова возникает постоянно, присутствуя настолько неявно, тонко и деликатно в ткани произведения.
 

Выходит, что, благодаря фильму, Вы заново открыли для себя писателя Чехова?

Так часто бывает, когда снимаешь экранизации. Вот вы спрашиваете, для чего я второй раз взял эту тему, а вот хотя бы для того, чтобы Чехова для себя открыть. Мне огромное удовольствие доставляло снимать диалоги Чехова, просто работать с этим текстом, с русским языком. Читая Чехова, понимаешь, что классический русский язык уже почти ушел из нашего обихода. Когда ты слышишь эти слова, само по себе это уже приносит огромное удовлетворение. И я надеюсь, что некоторые зрители после просмотра фильма захотят обратиться к Чехову и откроют для себя русский язык, который уже совсем забыли. Я считаю, что в этом и заключен основной смысл экранизации, дающей возможность ощутить свой родной язык во всем его великолепии.

Источник: Видео.ру