Кристофер Нолан: «Все режиссеры хотят работать как Кубрик»

Кристофер Нолан рассказал о кумирах своего детства, главных этапах своей карьеры и пути к званию одного из самых известных режиссеров современности.

Какие фильмы произвели на Вас впечатление в детстве?

Ребенком я часто ходил в кино. Мне было семь, когда на экраны вышли «Звездные войны» Джорджа Лукаса. Этот фильм произвел на меня неизгладимое впечатление не только своим масштабом, но и идеей о том, что можно пригласить зрителя в путешествие не просто в новый мир, а в совершенно другую галактику. В том же году состоялся повторный релиз фильма «2001 год: Космическая одиссея» Стэнли Кубрика, который я с удовольствием посмотрел на большом экране. Не думаю, что тогда меня беспокоили поднятые в картине философские вопросы, но космос и путешествие в другое измерение меня очень впечатлили. Это был незабываемый опыт.

Когда Вы решили стать режиссером?

Примерно в то же время. В те годы я уже начал играть с камерой Super 8 моего отца, снимая военные фильмы. После «Звездных войн» все мои новые проекты, конечно, были связаны с космосом. В свое время мне понравился «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта, но я поймал себя на мысли, что люблю и «Чужого». Это были совершенно разные истории, но за ними стоял один человек. К 12 годам я уже начал понимать, что режиссер является движущей силой любого фильма. Спустя некоторое время я попробовал себя и в качестве сценариста. Стало очевидно, что начинающему фильммейкеру никто не даст готовый текст для съемок. Со временем я полюбил и эту часть работы.

Как отреагировали на Ваш выбор родители?

Они меня всегда поддерживали. Отец работал в рекламе, а мать преподавала английский. Думаю, им нравилось, что я интересуюсь столь творческой профессией, а потому они решили отдать мне свою камеру. Я ее, естественно, разбил, прикрепив ко дну автомобиля. Папа был не в восторге от этой новости... Теперь я понимаю, насколько широким был их жест, когда они отдали мне дорогущую Super 8. Однажды на Рождество родители подарили мне устройство Editola, чтобы я мог монтировать свои фильмы. Не думаю, что я мог когда-либо просить о большем.

Продолжили ли Вы развивать увлечение кинематографом в колледже?

Я изучал английскую литературу в Университетском колледже Лондона, но состоял в местном киноклубе. Вместе с моей супругой Эммой я даже пару лет управлял этим кружком, находившимся в подвале театра «Блумсбери». Мы часто устраивали показы фильмов для студентов, а вырученные деньги тратили на развитие киноклуба и съемки картин с использованием находившихся на его балансе 16-миллиметровых камер. Специальных курсов в студенческие годы я не посещал, но был рад получить доступ к профессиональному оборудованию и пообщаться со своими единомышленниками.

Как Вы познакомились со своей женой? Вас связала любовь к кино?

Мы встретились в мой первый же день в колледже. Просто оказались в одном общежитии... Я мечтал снимать фильмы, а потому предложил ей присоединиться к уже упомянутому кружку. Она тоже увлекалась кинематографом, а сразу после окончания колледжа устроилась работать в компанию Working Title Films.

Она выполняет функции продюсера Ваших фильмов. Что входит в ее обязанности?

В нынешние времена роль продюсера сложно определить однозначно, но она находится рядом со мной на всех этапах работы. Мы начинали со съемок фильмов на 16-миллиметровую кинопленку, звук к которым приходилось сводить на специальных машинах. Она знает о создании картин гораздо больше многих своих коллег, чем абсолютно не кичится, а потому многие об этих ее знаниях даже и не догадываются. Но для меня она является самым ценным соратником, потому что с ней мне не надо тратить время на объяснение технических деталей. Особенно ее роль важна в создании крупных проектов, которые представляют собой настолько сложные механизмы, что продюсеры чаще всего специализируются только на каком-то одном аспекте работы. Сложно переоценить ее важность и для креативного процесса. Если у нас есть какой-то спор по поводу сценария, то именно к ней и моему брату Джонатану я прислушиваюсь в первую очередь, потому что могу быть абсолютно уверенным в том, что их предложения по проекту идут от чистого сердца.

Работающим в рамках студийной системы режиссерам часто приходится бороться за оригинальное видение. У одних представителей кинокомпании выдача советов входит в прямые должностные обязанности, а других просто отличает навязчивое желание в любой ситуации продвигать собственную точку зрения. Встречаются в кинобизнесе, конечно, и те, кто действительно готов помочь ценными советами. Так или иначе, фильммейкерам бывает сложно отделить зерна от плевел. Сотрудничество с Эммой и Джонатаном хорошо тем, что они всегда готовы дать предельно честную оценку нашей работы.

Расскажите о работе над своим первым фильмом — «Преследование».

Я снимал эту черно-белую картину на 16-миллиметровую пленку с группой друзей по субботам на протяжении почти года. В остальные дни я работал, чтобы накопить на съемки следующего сегмента. На каждую сцену мы тратили не более двух дублей, а после монтажа у меня на руках оказался фильм продолжительностью 70 минут. К тому моменту Эмме представилась возможность поработать в Лос-Анджелесе, куда мы и решили перебраться, потому что в США много кинофестивалей. Мы посылали пленки в разные места, и в итоге наш фильм приняли на смотре в Сан-Франциско. Мы свозили «Преследование» еще на несколько фестивалей, а затем за его дистрибуцию взялась компания Zeitgeist. В тот момент я уже работал над сценарием «Помни». Момент был идеальный, потому что в случае успеха картины на фестивалях тебе сразу же начинают задавать вопросы о том, чем ты планируешь заниматься дальше. Если нового проекта на руках нет, то можно запросто упустить нужный момент. К счастью, у меня уже был готов сценарий, который я мог показать нужным людям.

Каково было впервые получить в свои руки многомиллионный проект?

Многие говорят, что важнейшим этапом моей карьеры стали фильмы о Бэтмене, но именно с «Помни» я совершил самый большой прыжок на своем творческом пути. В один момент я трачу собственные деньги и работаю в компании друзей, а в другой уже рискую чужими средствами и управляю большой съемочной группой. По голливудским стандартам это был малобюджетный проект, но я испытывал огромное давление. Мы снимали очень быстро, управившись всего за 25 дней, а затем получили только пять недель на монтаж. Для меня это была крайне стрессовая ситуация, но на выручку пришел исполнительный продюсер Аарон Райдер, с которым Эмма работала в Working Title. Он помог мне преодолеть все трудности.

Следующим Вашим проектом стала «Бессонница»...

Переход к большому студийному фильму казался мне абсолютно логическим развитием карьеры. Мне представилась возможность поработать с голливудскими звездами, а бюджет в десять раз превысил расходы на «Помни». Многие говорят: «Он снял малобюджетный фильм, а потом ему доверили Бэтмена», — забывая о том, что «Бессонница» стала важнейшим промежуточным этапом. Благодаря этому триллеру я смог наладить сотрудничество со студией Warner Bros. и понять механизмы работы над дорогостоящими проектами. К тому же мне выпал шанс поработать с такими актерами, как Аль Пачино, Робин Уильямс и Хилари Суонк. Я горжусь этим проектом, несмотря на то, что его нельзя назвать «моим» фильмом. Это был ремейк, сценарий которого написал не я сам, а Хиллари Сайц. Сейчас, кстати, подобные триллеры стали редкими гостями на экранах. Для меня оказался очень важен этот этап карьеры.

Мечтали ли Вы снять фильм о Бэтмене?

Мне позвонил мой агент Дэн Алони со словами: «Вряд ли тебя это заинтересует, но парни из Warner Bros. ищут новые идеи для франшизы "Бэтмен"». Популярная киносерия переживала не лучшие времена, а термин «перезагрузка» тогда еще не вошел в моду. Я подумал о том, что мне было бы интересно заняться этим проектом, потому что в свое время на меня огромное впечатление произвел «Супермен» Ричарда Доннера. При всей гениальности «Бэтмен» Тима Бертона не был историей о становлении героя, а действие происходило в далеком от реальности мире. Вселенная «Супермена» была похожа на нашу, а Метрополис казался настоящим городом. Доннеру также удалось собрать великолепный актерский состав вокруг Кристофера Рива. Я пошел таким же путем. Кристиан Бэйл всегда казался мне идеальным Бэтменом, но поддержку ему оказали такие блестящие актеры, как Майкл Кейн, Гэри Олдман, Морган Фриман и Том Уилкинсон.

Не пугал ли Вас контракт на несколько фильмов?

На самом деле, мы заключили сделку лишь на «Бэтмен: Начало». Только во время разговора со сценаристом Дэвидом С. Гойером я впервые задумался о том, что в случае успеха мы можем продолжить эту историю. В те времена на слуху были сиквелы «Матрицы», а потому студии мечтали снимать трилогии. Сейчас эта мода уже уходит. Все бросились делить третий фильм на две части... Мы начали размышлять над тем, чему можно было бы посвятить сюжет второй и третьей части, но я отогнал эти мысли. Решил, что нужно отдать работе все силы, чтобы для начала просто снять хороший фильм. Только после успеха картины в прокате я вновь вернулся к идее трилогии. К счастью, у нас была возможность внимательно наблюдать за реакцией публики на каждую часть, а не планировать свою работу сразу на много лет вперед. Между релизами первой и второй части прошло три года, а триквел вышел на экраны спустя четыре года после сиквела.

За это время Вам удалось снять «Престиж» и «Начало»...

Режиссерам стало сложно убедить студии в том, что работа над каждым новым фильмом франшизы требует много времени. В идеале фильммейкер должен иметь возможность накидать несколько идей для сиквела, а затем заняться чем-то другим. В таком случае он сможет свежим взглядом оценить свой проект, когда вернется к работе над франшизой. Для меня «Престиж» и «Начало» были крайне важны, потому что за время их создания я мог оценить реакцию публики на каждый новый фильм о Бэтмене. Это помогло внести правки в сюжет трилогии.

Как в Ваши руки попал «Интерстеллар»?

Идею фильма разрабатывала Линда Обст, которая хорошо знакома с астрофизиком Кипом Торном. Они мечтали снять фантастический фильм, основанный на реальной науке. Проектом в то время занимались Стивен Спилберг и студия Paramount, а моего брата наняли для работы над сценарием. На протяжении всех четырех лет, что он трудился над сюжетом фильма, мы с ним обсуждали этот проект. «Интерстеллар» всегда казался великолепной возможностью рассказать историю о людях на контрасте с масштабным космическим путешествием. Когда мне представился шанс поучаствовать в этом проекте, я ухватился за него обеими руками.

Некоторые критикуют Ваши фильмы за то, что зрелищность в них преобладает над эмоциональной составляющей. Хотели ли Вы опровергнуть это мнение «Интерстелларом»?

Каждый режиссер сталкивается как с плохими отзывами, так и с хорошими. Несколько лет назад я действительно обратил внимание на то, что многие критики упрекают мои фильмы в «холодности». Мне кажется, любое мнение субъективно. Во время тестовых показов «Начала» люди выходили из зала в слезах. Та же картина наблюдалась и с «Возрождением легенды». Еще со времен «Помни» мы постоянно получали подобные отклики. Мою собственную работу в качестве режиссера можно назвать холодной, но игра Гая Пирса стала эмоциональным центром фильма. Без этого «Помни» не стал бы успешным. То же самое можно сказать и о других моих картинах. «Интерстеллар» стал моим самым эмоциональным проектом, потому что мы изначально планировали построить сюжет вокруг взаимоотношений людей. Всем угодить нельзя, а потому я не стану специально задабривать своих критиков. Весь смысл нашей работы заключается как раз в том, чтобы поступать в соответствии со своими собственными принципами.

Вы остались одним из немногих режиссеров, которые не заняты съемками исключительно сиквелов, ремейков и экранизаций. Почему в Голливуде стало так мало оригинальных проектов?

Потому что это бизнес. При этом мне кажется, что кинематограф развивается циклически. Одно время были популярны свежие идеи, а сейчас пришла мода на франшизы. Мне доводилось работать над обоими типами картин, а потому я не стану критиковать ни одну из этих моделей. Оригинальные проекты снимать, конечно, сложнее, потому что они не имеют под собой мощной основы в виде хорошо известной публике истории. К счастью, мне удается сотрудничать со студиями, которые тепло встречают новые идеи. Франшизы позволяют зарабатывать больше денег, но боссы студий прекрасно понимают, что публика нуждается и в оригинальных фильмах. Мне повезло, что на фоне большого успеха «Темного рыцаря» нам удалось снять «Начало». В нас верила студия, а я сумел уговорить Леонардо ДиКаприо принять участие в работе над этим фильмом. И Лео стал настоящим магнитом для зрителей. Мало иметь оригинальную идею, надо еще и оказаться в нужном месте в нужное время.

В последние годы вы работает над высокобюджетными студийными проектами. Не хотели бы вернуться к независимому кино?

В центре любого проекта должна быть интересная история. Любопытно, что в «Интерстелларе» у нас было всего лишь 600 кадров с компьютерной графикой. Сейчас даже на фестиваль независимого кино «Сандэнс» привозят проекты, в которых бывает в разы больше CGI. Мои проекты способны обойтись и без грандиозного размаха, потому что огромный масштаб имеет смысл только тогда, когда этого действительно требует история.

Творческий путь каких режиссеров Вы мечтаете повторить?

Я был бы рад продолжать работать до столь же почтенного возраста, как Джон Хьюстон. Думаю, что всем режиссерам хотелось бы повторить успех Кубрика, которому удавалось снимать очень личные фильмы в рамках студийной системы. На протяжении всей карьеры удавалось гнуть свою линию Стивену Спилбергу и Клинту Иствуду... Можно найти множество примеров фильммейкеров, которые сегодня вызывают не меньший интерес зрителей, чем во время выхода на экраны их первого хита. Целью любого режиссера должна быть возможность продолжать и дальше заниматься своим любимым делом.

Какой фильм в 2014 году запомнился Вам больше всего?

Мне сложно ответить на этот вопрос, потому во время работы над каждым новым проектом у меня совершенно нет времени на то, чтобы смотреть кино. Пока у меня толком не было возможности наверстать упущенное, но я назову «Отрочество» Ричарда Линклэйтера. Это, вне всякого сомнения, выдающийся фильм.

Правда ли, что у Вас нет электронной почты и мобильного телефона?

Да. Я никогда не пользовался электронной почтой, потому что не вижу, чем ее наличие сможет помочь мне в работе. Что же касается мобильника, то я редко нахожусь в компании людей, у которых под рукой нет телефона. Если кому-то нужно будет со мной срочно связаться, мне просто передадут трубку. Но свой телефон мне не нужен. Будь у меня смартфон, я бы проводил в нем все свое свободное время. Предпочитаю потратить лишнюю минутку на размышления.

Источник: lostfilm